Ой, что сейчас будет!
Но нет, Чума не бросил руль, не выпрыгнул на ходу, когда скорость была еще не больше тридцати в час. Кто помнил бывшего призера чемпионатов бывшего Союза, победителя в многодневных международных велогонках, тот знал: Силкин сражается до конца. На трассе, в картежных баталиях и с бутылками за столом.
Вот и теперь Чума хладнокровно соображал, как уцелеть самому и не расшибить вдребезги иностранноподданную, еще не чующую беды.
В прозрачных сумерках волшебной белой ночи желтая коляска летела под уклон. Пассажирка помещалась впереди, так как коляска была классической конструкции. Справа у колеса есть в коляске ручной тормоз, но седоком на этот раз была женщина, да еще иностранка. Такой объяснять – не поймет все равно, особенно сейчас, на ходу. Опять же, не знал Чума других языков, кроме русского и матерного.
– Эхма! – громко прокричал Витя Силкин и, повернув руль, притер правое колесо коляски к высокому поребрику тротуара. Из-под стального обода снопом полетели искры, и первый раз взвизгнула пассажирка. Восемь пудов ее живого веса увлекали экипаж вниз с нарастающей скоростью.
Чума привстал на педалях. Перегнулся через руль, пытаясь достать ручной тормоз. И в ту же секунду заметил голубой капот поливальной машины, наперерез выезжавшей из переулка.
Глава 18 Судьба Шарля Сориа
– Я понял, что тебе пришлось многое испытать, – сказал Гельмут Шредер. – Еще раньше догадался, на шоссе.
– Почему? – спросил Герка, начавший уставать от нескончаемого вечера, от воскресших воспоминаний и даже от Эрики.
– В нашей любительской гонке ты был словно гладиатор, для которого проигрыш равен смерти. Баловни судьбы так не могут. Они не могут долго терпеть. А шоссейную гонку выигрывает тот, у кого хватает сил дольше терпеть усталость, зной, жажду. По Афганистану это все тебе знакомо. Правильно?
Апартаменты Шредера состояли из просторной спальни и гостиной, не считая ванной комнаты и небольшой прихожей. Гельмут и Герка вдвоем сидели за журнальным столиком, потягивая пиво. В номер Шредера они поднялись после перепалки Дымова с Золтановым.
Убедившись, что ее помощь не требуется, Эрика встала у открытого окна. Вечерний легкий ветерок отдувал занавеску.
– Зной, жажда больше на долю пехоты выпадали, – заметил Герка. – Беззаветные ребята. Если бы еще знать, за что воевали… Но дурные наши политики всегда подставляют армию. Англичане, те аж сто лет назад поняли, что в Афганистане ничего не сделать оружием, а мы… Эх! Вот и америкосы теперь встряли. Но первой гадит всегда англичанка…
