Глеб сообразил – это не телефон, нужно переключить на передачу. Какую кнопку нажать? На «военке» изучали что-то подобное, но это когда было, разве вспомнишь? А псих с топором был близко, и приятели его почти не отставали. Еще минута и…
Наконец он нажал нужную кнопку, его услышали:
– Карамышева? Кто говорит? Где Карамышева? Дай трубку Карамышевой!
– А она… – Глеб боязливо покосился на труп женщины, лежащий у переднего колеса. – …Она умерла.
– Как?
Нет, человек не усомнился в его словах. Он хотел знать, как именно умерла та, которую он называл Карамышевой. Глеб облизнул губы.
– Ее… зарубили, кажется. Здесь полно мертвых! Расстрелянных! А милиционера загрызли!
Человек чуть помедлил с ответом.
– Ясно. А ты кто такой?
– Я? – растерялся Глеб. – Я студент. Квартирьер стройотряда «Целинник».
– Ты сейчас в поселке находишься?
– Да, на площади, рядом с правлением.
– Оставайся на месте. Никуда не уходи, – приказал голос.
– Как «на месте»?! Здесь же… – растерялся Глеб. Но рация уже отключилась.
Сиденье, руль, ключи – все было липким от крови. Но машина завелась с первой попытки. Глеб развернулся перед самым носом у психов, погнал к школе. Что бы там ни приказывали по рации, «оставаться на месте» в его планы не входило.
Ребята ждали там, где он их оставил, – в кабинете директора. А лучше бы перебрались ближе к входной двери! Глеб кинул автомат Шурику: «Держи!» – подхватил Коляна, потянул к выходу.
Да, не все психи были одинаково медлительными. Трое успели не только доковылять до школы, но и в вестибюль вломились.
– С дороги! – Глеб выхватил из кармана пистолет. – С дороги, я говорю!
Он и не ожидал, что это их испугает. Но когда бахнул в потолок, и это тоже не подействовало, стало страшно. Если через минуту они не будут в машине, подтянется вся толпа, и тогда… их искромсают, порвут в клочья, как милиционера и эту Карамышеву.
– Стреляю на поражение! – трясущимися губами предупредил он топающего прямо на него парня.
Рубашка психа была заляпана кровью. И что-то непонятное и страшное присохло к его подбородку и скуле. Оно будто подтолкнуло палец Глеба на спусковом крючке.
Он выстрелил с трех шагов, в упор. Нельзя было не попасть, и он видел, что попал. Хорошо, метко, как раз туда, где у человека должно быть сердце. Парень пошатнулся, взмахнул руками, готовясь опрокинуться, упасть навзничь. Но не упал, удержал равновесие. Покосился на возникшую в рубашке дыру и двинулся дальше. У Глеба челюсть отвисла. Да что же это делается?!
