Апановский инцидент | страница 12



Глеб не подозревал, что от обычной пистолетной пули череп может так взрываться. Нет, входное отверстие под скулой получилось маленькое, зато темя милиционера брызнуло кровавыми сгустками, растеклось темной грязью по зеленой краске стены.

Рука сразу обмякла, пальцы выпустили оружие. И стало тихо. Глеб поднялся, сначала на колени, затем во весь рост, оглянулся. Колян молча корчился у двери, зажимая ладонью сочащуюся из бедра кровь, рядом сидел, закрыв голову руками, Шурик. И только из коридора доносилось упрямое шарканье множества ног. И что хотели от них эти «неправильные» аборигены, Глеб теперь знал. Они хотели их убить. Разорвать в клочья.

Он шагнул к окну, выбил закрашенный шпингалет из гнезда, распахнул. В скверике за правлением было пусто.

– Шурик, помоги Коле, – скомандовал. – Не сиди, быстрее!

Прошел час, а Глеб с ребятами все не возвращались. Аня не знала, что ей делать. Эдику становилось все хуже и хуже. Сперва голова начала кружиться, потом температура поднялась. Изгрызенная рука его прямо-таки горела огнем. Она уложила Эдика на матрасы в большой комнате, а он бормотал что-то в горячечном бреду, просил пить. Питьевой воды у них больше не осталось, и пришлось набрать из колодца. Аня долго сомневалась, можно ли ее пить, но в конце концов не вынесла Эдиных стонов. Ну и что, что техническая? Вода, она и есть вода. Эдя пил жадно, захлебываясь и хекая. А напившись вволю, успокоился, вроде заснул. Аня понимала – это облегчение не надолго, парня нужно было срочно доставить в больницу или вызвать «Скорую»… Хотя какая в этой глуши «Скорая», какая больница! В город его нужно было везти, а то начнется заражение крови, гангрена, как у Мересьева. Не то что пальцы, руку отрежут… Нет, руку – это еще не самое страшное, без руки прожить можно, особенно без левой. От заражения и умирают иногда… И она, Аня, в этом будет виновата. Тем более, одного человека она уже убила. Пусть нечаянно, пусть оборонялась – все равно ведь посадят. Сколько за неумышленное убийство дают? Эх, «право» едва на «удочку» сдала, не вспомнить. Но если пойти и признаться, может, скостят? Только куда же идти, Эдика-то одного не оставишь?!

Она понимала, что должна отправить Эдю в больницу, должна прийти с повинной в милицию, но хотелось совсем другого. Хотелось бросить все, выскочить на дорогу и бежать, бежать, бежать до самого горизонта. Туда, где осталась невидимая отсюда Апановка, где ходили поезда из нормальной жизни. Бежать во вчерашний день!