Упавшую на стол бутылку он все-таки поднял. Разлиться успело не очень и много. Он посмотрел на жену, потом посмотрел на бутылку, а потом попытался сообразить, почему на лице у его жены очки, а когда сообразил, то сразу же выпил, да только легче от этого ему не стало.
Жена сказала:
– Пойдем домой.
Голос у нее был тихий, едва слышный. Свет в кабинете никто так и не включил, ветер бросал в окна капли дождя, на столе перед ним лежал пистолет, и стояла пустая бутылка, а жена говорила почти шепотом. Казалось, будто все это не взаправдашняя жизнь, а дурацкое черно-белое кино.
Он помолчал, а потом спросил:
– Ты спала с ним?
Фраза прозвучала ужасно. Еще сутки тому назад он ни за что не поверил бы, что станет спрашивать такое у собственной жены. Поэтому он тут же поправился и сказал «Зачем ты с ним спала?», и только договорив, понял, что этот вариант еще ужаснее.
– С кем, с «ним»?
– Ты знаешь, с кем. Где ты была позавчера вечером?
– Дома. Ждала тебя.
– А в прошлую пятницу?
– Дома. Ждала тебя.
Жена сняла очки. Под ними обнаружился здоровенный синяк.
– А ты где был в эти дни?
– Я работал. Я делал все, чтобы мы жили лучше.
– Лучше? Иногда я забываю, как ты выглядишь. Что в такой жизни, как у нас, может быть «лучше»?
– Чтобы нормально жить, нам нужны деньги.
– Зачем? Мы ничего не покупаем. Никуда не ходим. Ты сидишь у себя в отделе, а я, как дура, дома. На что ты копишь? На безбедную старость? Я не хочу ждать старости. Я хочу жить сейчас.
– И поэтому ты спишь с этим уродом?
– И поэтому я хочу спать с тобой. Только тебя никогда нет дома.
Они снова помолчали. Потом она повторила, но уже более настойчиво:
– Хватит. Пойдем домой.
– А что там, дома?
– Ничего Мы там просто живем. Тебя никогда там не бывает, а когда ты бываешь, то иногда бьешь меня кулаком по лицу. Но это наш дом. Мой и твой. Поднимайся, пошли.
Он опустил голову как можно ниже и почувствовал, как по щекам ползут горячие пьяные слезы.
Семен Ильич проснулся от того, что стюардесса изо всех сил трясла его, ухватившись обеими руками за ворот рубашки. Уезжая накануне со своей виллы, арендованной под Сан-Сальвадором-де-Баия, Семен Ильич не стал тепло одеваться. В воздухе висела липкая тропическая жара, солнце слепило глаза. Поэтому голые ноги он просто сунул в легкие туфли, а документы и банковские карточки положил в нагрудный карман легкой рубашки. Теперь ухватившись за ворот этой рубашки, стюардесса трясла его и повторяла:
– Проснитесь!.. Да проснитесь же вы!.. Мы прилетели…
