Свет в океане | страница 52

Блюи сильно покраснел и опустил глаза в пол.

— Я здесь вообще-то ни при чем, — смущенно пробормотал он, но Том запротестовал:

— Не верь ни единому слову! Он ездил за мастером в Албани. Потратил на это весь день.

— В таком случае ты заслуживаешь отдельного поцелуя! — сказала Изабель и чмокнула его в другую щеку. — И вы тоже! — добавила она, чтобы настройщик не чувствовал себя обделенным.

В тот же вечер, когда Том проверял механизм вращения маяка, здание башни наполняла торжественная музыка Баха, разносившаяся по световой камере и затихавшая между сверкающими призмами. Подобно ртути, позволявшей свету освещать все вокруг, Изабель представляла собой настоящую тайну. Она могла исцелить и разрушить, вынести любые тяготы и — в бегстве от себя самой — разлететься на тысячи мельчайших капелек, которые невозможно собрать.

Том вышел на галерею. Когда на горизонте исчезли огни катера, он прочел про себя молитву за Изабель и их совместную жизнь. Потом взял вахтенный журнал и в колонке «Примечание» на среду 13 сентября 1922 года написал: «На судне „Уинворд спирит“ на остров приезжал настройщик пианино Арчи Полок. Разрешение на посещение имелось».

27 апреля 1926 года

Губы Изабель побелели, а глаза потухли. Она по привычке еще часто дотрагивалась до живота, но его отсутствие тут же напоминало, что в нем больше нет плода. Однако до сих пор на блузках то и дело проступали пятна от молока, которое неожиданно появилось в первые дни — настоящее пиршество для так и не появившегося на свет малыша. И она принималась неутешно и горько плакать, как будто это случилось только что.

Она стояла с простынями в руках: работа есть работа и должна выполняться, что бы ни случилось, совсем как маяк, который должен светить всегда.

Заправив постель и убрав сложенную ночную сорочку под подушку, она направилась к скале посидеть у могил. Свежей могилой она занималась дольше других, размышляя, приживутся ли на ней саженцы розмарина. Она вытащила несколько ростков возле двух других крестов, на которых за эти годы появился налет соли, но кустарник сумел устоять под порывами штормового ветра.

Услышав детский плач, она машинально бросила взгляд на новую могилу. Вопреки всякой логике, ей вдруг почудилось, что произошла какая-то нелепая ошибка и ее последний ребенок родился не мертвым, а жил и дышал. Иллюзия рассеялась, но плач продолжался.

А потом с галереи послышался крик Тома: «Иззи, там лодка! Там лодка на берегу!» — и, поняв, что ей не почудилось, она бросилась со всех ног вниз по тропинке к пляжу, куда прибило ялик.