— Вы абсолютно правы, барон, — заметил Рассел. — В последний момент нашего отъезда с Новой Гвинеи на остров Серам мы грузились на голландский парусник, и великолепнейшая орнитоптера Александра, вся сияющая зеленым шелком и переливающаяся, как фея, села на корзины с фруктами, а у меня не было не только рампетки, но даже шляпы, чтоб попытаться ее накрыть. Подразнив меня, остолбенело стоявшего, своими нарядами, она вспорхнула, сделала плавный круг и улетела на берег в лес так же неторопливо и величаво, как подобает принцессе. Вам никогда не приходило в голову, господа, что у собирателя насекомых сачок должен быть всегда при себе и наготове, даже если идешь в паб[11] или на свидание?
Я хмыкнул, потому что Ротшильд высказал мою сокровенную мысль, о которой я всегда помалкивал, чтоб не считаться круглым идиотом.
— Да, господин Рассел, — продолжал барон, — сколько раз я ловил себя на этом досадном промахе! Редкость — вот она! Перед тобой, а ты безоружен! В таких случаях у меня никогда не было сачка. Впоследствии я заказал складную рампетку, которую годами таскал с собой, но — вот диво! Ни разу не воспользовался ею. Редкости хранит или Бог, или Дьявол. Но доскажу о самках антимахуса… Я все-таки добыл их четыре штуки… Я искал самок антимахуса в тех же местах, где ловил самцов и где встречал их летающими. Я уже сказал, что ловил антимахусов у ручьев, у рек. Для этого надо было вставать затемно. Светает в Африке удивительно быстро. И вот, пока я шел со слугами на свою охоту, рассвет настигал нас. Мы двигались вдоль речных зарослей, очень внимательно вглядываясь в стволы и ветви. Антимахусы летают только тогда, когда отойдет роса, и предпочтительно в ясную погоду. Влага отяжеляет их огромные крылья. В пасмурную погоду они сидят неподвижно, крылья держат сложенными, и заметить их почти невозможно. Как только появляется солнце, антимахус расширяет их, он как бы сушит крылья, вбирая солнечное тепло. Эту особенность я приметил впервые, когда обнаружил антимахуса, сидящего на голом стволе виниой пальмы. Он торчал, как странный сучок, и потому привлек мое внимание. Откуда на гладком, а точнее, рогово-кольчатом стволе (у этой пальмы ствол словно состоит из костяных колец), мог взяться сучок? Я понял, что передо мной гигантская бабочка. Может быть, он еще напоминал темный косой парус. А когда всходит солнце, бабочки еще виднее, ибо полураскрытые крылья с рыжими и коричневыми разводами бросаются в глаза. Тут дай бог не промахнуться! Улетает этот бесхвостиковый фрачник, как молния. В сетке бьется, как зверь. Антимахус очень силен. Это удивительно могучая бабочка. Но вот так добывая самца за самцом, я уже склонен был думать, что бабочки эти размножаются каким-то таинственным способом или они гермафродиты? Во всяком случае в Конго я самок антимахуса не обнаружил, но зато собрал великолепную коллекцию африканских парусников. Из 80 африканских папилио в Конго представлено свыше половины
