я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— до свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой,
— словно девочки–сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
— Кстати, это мой любимый стих у Иосифа Александровича. Мне также, как и ему, особенно близко осмысление мира как единого метафизического и культурного целого.
— Ой–ой–ой! — Девчушка восторженно захлопала в ладошки.
— Профессиональный поэт обязан знать всех великих собратьев по перу, — Сека улыбнулся, открыто и приветливо, насколько мог. — А уж цитировать должен легко и с любого места.
— Вы поэт? — Глаза девчонки округлились — Не может быть!
— А что? Неужели не похож?
Он картинно развел в стороны руки, предлагая осмотреть себя целиком и повнимательней. Заметив, что девчонка поддалась на эту нехитрую уловку и стала его разглядывать от подошв сандалий до макушки, продолжил: — В каком именно месте я отличаюсь, на твой взгляд, прелестница, от классиков поэтического жанра?
Та, поняв, засмеялась.
— Так вы действительно любите поэзию? — Сека начал закреплять успех.
— Обожаю, — она сложила ладошки в неслышном хлопке.
— И Бродского, в частности? — Он лихорадочно размышлял, куда можно пригласить это дитя в такое время суток, чтоб не оттолкнуть и не испугать. Для круглосуточно работающих гадюшников она была слишком чиста и невинна.
— Ага, особенно то, что вы цитировали первым — «Письма римскому другу». — Она задорно подняла подбородок и нараспев проговорила:
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он — деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Рядом с ним — легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
— Первый раз в жизни встречаю родственную душу. Давайте пойдем куда‑нибудь, выпьем кофе, — наконец‑то сообразил Сека. ― А для начала познакомимся. Меня зовут Игорь.
— Давайте. Вика, — легко согласилась девочка и, взяв его под руку, защебетала: — Какая дивная ночь. Надо же, настоящий поэт. Мне никто не поверит. Что‑то нереальное. Фантастическое. А еще я очень люблю Есенина. Особенно раннего…
Она начала что‑то цитировать, но Сека ее не слушал. Он придумал только насчет действия — пить кофе, а насчет места — где пить, мыслей пока не было. Вернее, их было много, и он лихорадочно перебирал возможные варианты. В конечном итоге, поводив ее по кварталу, остановился возле подъезда дома, в котором снимал квартиру, и пробормотал:
