Водитель остановился прямо напротив вашего кафе, что вообще-то было не совсем к месту, потому что он, ясное дело, носит униформу, распахивает передо мной дверь, а затем, сняв фуражку, стоит возле машины и ждёт моего возвращении. Кроме того, «майбах»[4] едва ли можно назвать неприметным автомобилем…
В общем, влетаю в кафе и обращаюсь к женщине за прилавком:
— Я хотела бы забрать свиней.
Женщина (как выясняется позже, твоя мама) выглядит несколько сбитой с толку, но затем с улыбкой уточняет:
— Ты имеешь в виду «Свиные ушки»? — и начинает накладывать в кулёк слоёное печенье.
Я смеюсь и заявляю:
— Я МАКС!
Это ей тоже почему-то ни о чём не говорит.
— Очень приятно, Дорис Кранц, — дружелюбно представляется она. Затем бросает на меня недоверчивый взгляд: — Разве Макс — это не мужское имя?
Я киваю:
— Да, ваш сын тоже поначалу принимал меня за парня!
Тут она бледнеет и шёпотом переспрашивает:
— Берри?
— Да, Берри. Ваш сын, — добавляю я на всякий случай.
Она смотрит на меня с отчаянием в глазах и повторяет моё имя:
— Макс?!
Чтобы как-то ослабить напряжение, я смеюсь и рассказываю ей:
— На самом деле меня зовут Матильда Антония Ксения. Но это слегка длинновато, так что я называю себя МАКС.
Напряжение на лице твоей мамы заметно спадает.
— Ах вот как! — смеётся она.
Но я по-прежнему стою с кульком «Свиных ушек» в руке, время бежит, а мы и на шаг не продвинулись.
Наклоняюсь поближе и шепчу:
— Я хочу забрать свиней.
Не исключено, что ей будет неприятно, если посетители услышат об этом.
Но об этом мне следовало задуматься пораньше, потому что в кафе вдруг стало тихо-тихо. Все постоянные клиентки смотрят в нашу сторону и прислушиваются.
Нет, так дело не пойдёт, думаю я и спрашиваю:
— А где Берри?
Голос твоей мамы звучит не очень-то счастливо, когда она переспрашивает:
— Ты знаешь моего сына?
— Да. Нет, — поправляюсь я.
Бедная фрау Кранц явно запуталась.
— Я знаю его, но в жизни мы ещё ни разу не встречались, — пытаюсь я объяснить. — Смешная такая история, знаете.
Лицо твоей мамы говорит мне, что она едва ли находит историю смешной.
Всё, хватит с меня бестолковых переговоров, надо поскорее заканчивать дело и бежать домой.
— Мне срочно нужно переговорить с ним.
Твоя мама делает глубокий вдох, слабо улыбается и выходит из-за прилавка. Подведя меня к одному из столиков, жестом предлагает присесть.
По залу разносится громкий шёпот. Тут я вспоминаю, что на мне одежда в стиле XVIII века. Это платье эпохи рококо, и я благодарна бабушке за то, что она выбрала именно её, ведь Новалис родился на излёте рококо, на смену которому пришёл ампир, и — ух! — тебе приходилось видеть платья в стиле ампир?
