О Боже! Это конец! На глаза навернулись слезы, руки затряслись.
Джон застонал, дернул на себя дверь и ощутил, как его теплой волной обдал тошнотворный запах.
«Так вот чем пахло в гараже», — подумал Джон. Он ухватил Элис под мышки и приподнял.
— Эли! Эли! О Господи! Пожалуйста, очнись, Эли! Жена медленно открыла глаза и несколько раз моргнула. Она была жива, хотя еще не совсем пришла в себя. Она шевельнула руками.
— Где... где я? Джон? Дети! — вдруг вскрикнула она, и этот крик больно резанул Таннера по сердцу.
Он рванулся к задней дверце и увидел, что дети зашевелились.
Они живы! Все трое живы!
Эли выбралась из машины и опустилась на траву. Таннер осторожно поднял Дженет с заднего сиденья и прижал к себе. Девочка плакала.
— Что случилось? Что случилось? — тупо повторяла Элис, качая головой.
— Тебе нельзя говорить, Эли. Молчи. Дыши глубже. Как можно глубже... Возьми ее. — Он передал жене плачущую Дженет. — Я займусь Реем.
— Что случилось? Только не говори мне...
— Успокойся! Дыши. Дыши глубже!
Он помог Рею выбраться из машины. Мальчик был очень бледен. Его тошнило.
— Джон, ты не...
— Поднимайся и ходи. И заставь ходить Дженет. Делай, как я сказал!
Элис Таннер безропотно подчинилась приказу мужа. Мальчик выпрямился и замотал головой.
— Сейчас получше, сынок?
— Где мы? — Реймонд дрожал.
— Все в порядке. Теперь уже в порядке... Все будет нормально... Все...
Таннер оглянулся на жену. Она поставила Дженет на землю и, бережно поддерживая ее, уговаривала сделать хотя бы шаг. Девочка громко плакала. Таннера душили гнев и горечь. Он вернулся к фургону и посмотрел, на месте ли ключ зажигания.
Ключа в замке не было. Странно.
Он посмотрел под сиденьями, в ящике на передней панели, в задней части машины... Наконец он нашел его между откидными сиденьями. Ключ был завернут в белую бумагу, прихваченную резинкой.
Плач дочери перешел в судорожные рыдания, и Элис снова взяла ее на руки и, пытаясь успокоить, снова и снова повторяла, что все в порядке.
Отвернувшись так, чтобы жена не видела, Таннер сдернул резинку и, быстро развернув ключ, разгладил бумагу на сиденье.
Лист был чист.
Он смял его и сунул в карман. Теперь он расскажет Эли, что случилось. Они уедут. Далеко. Очень далеко. Он все ей расскажет, но не при детях.
— Садись в машину, — мягко сказал он сыну и, подойдя к жене, взял из ее рук плачущую дочь. — Возьми ключи от «триумфа», Эли. Мы едем домой.
Жена стояла перед ним с широко раскрытыми, полными ужаса глазами. По щекам ее текли слезы. Она пыталась взять себя в руки, всеми силами стараясь сдержать рыдания.
