— Нет, сунься-ко сам, коли тебе жизнь дешева, — раздается со всех сторон. — Да у нас тоже дело есть… Нам прохлаждаться из-за собаки невозможно…
— Почтенные, помогите барину!.. Отчего собаку не спасти, коли возможно… — упрашивает какая-то женщина.
— А ты стегани сама прежде… Тонуть будешь, так по крайности карналин поддержит, а мы в полушубках по-топорному…
На льду раздается пронзительный вой. Бородач в очках подбоченивается.
— Так не хотите вы честью, распроканальи, архибестии? — кричит он. — Где городовой? Я вас!..
Два мужика снимают шапки. Некоторые пятятся.
— Не хотите, ракалии?.. За мной, анафемы, коли так!
Раздаются крепкие слова. Несколько полушубков бегут на спуск и подымают доски. Ругательные слова звенят в воздухе. Откуда являются энергия, воодушевление! Крючник распоясывается и подает веревку. Доски положены на лед, веревка закинута и собака спасена. Вот она отряхивается от холодной воды и робко смотрит на окружающих. «Ура!» — раздается на набережной.
— А ловко нас пробрал барин… хороший такой… ласковый… Не обругай — ни за что бы собаку не спасли… — говорят мужики.
Вдали показывается городовой.
1906
