— Знать ничего не хочу! Тащи вонъ шкилеты! А нѣтъ, я позову фабричныхъ и тѣ все вонъ вышвырнутъ!
Литераторъ крякнулъ, погладилъ бороду и сверкнулъ глазами.
— А по силѣ двадцать двѣ тысячи восемьсотъ тридцать шестой статьи знаете за эти вещи-то что бываетъ? — съ разстановкой и строго произнесъ онъ.
— Маменька, не дразните его! воскликнулъ Переносовъ. — Онъ адвокатъ, у всѣхъ мировыхъ свой человѣкъ и всѣ законы, какъ свои пять пальцевъ знаетъ. Онъ васъ въ Сибирь можетъ упечь за ваши дѣйствія.
Мать испугалась, заплакала, и, опершись на плечи приживалокъ, поплелась въ свою комнату. На другой день она перебралась въ мезонинъ, а сынъ остался жить въ нижнемъ этажѣ.
Литераторъ Заливаловъ былъ при Переносовѣ безотлученъ. Каждый день онъ придумывалъ новыя забавы: то морилъ въ азотѣ птицъ и оживлялъ ихъ въ кислородѣ, то дѣлалъ взрывъ какого-нибудь газа, то созывалъ фабричныхъ и, составивъ изъ нихъ цѣпь, разряжалъ въ нихъ лейденскую банку. Фабричные, получивъ отъ электрической искры толчокъ, присѣдали и вскрикивали, послѣ чего имъ давалось по рюмкѣ водки и они отпускались на фабрику. Не забывали себя разной хмѣльной дрянью и хозяинъ съ товарищемъ и уже къ вечеру никогда не были трезвы.
Видя все это, мать сильно огорчалась.
— Да вамъ бы женить его, Пелагея Дмитріевна! говорили ей про сына знакомые.
— Пробовала, голубчики мои, да ничего съ нимъ не подѣлаешь, — отвѣчала она. — Хорошую дѣвушку и богатую ему предлагала, да развѣ онъ путный?.. Твердитъ одно: ужь если женюсь на комъ, такъ женюсь по-современному, на актрисѣ. И осрамитъ меня: женится на актрисѣ, я это знаю! Какъ бы вотъ литератора отъ него этого спровадить? Да нельзя никакъ! Я ужъ и отступнаго ему пятьдесятъ рублей давала. Чтожъ вы думаете? Деньги взялъ, а уходить не уходитъ, да еще теперь кланяться пересталъ.
Чтобы какъ-нибудь обуздать сына, мать нѣсколько разъ рѣшалась было не давать ему денегъ, но и тутъ у него находились уловки и угрозы, и ея рѣшимость оставалась не причемъ. За деньгами онъ началъ являться къ матери не иначе, какъ въ сообществѣ своего любимца, кучера Михайлы.
— Мнѣ, маменька, двѣсти рублей денегъ надо? говорилъ онъ. — Хочу на чердакѣ трубу поставить и звѣзды небесныя разсматривать.
— Откуда у меня деньги, Николинька? отвѣчала она. — Вѣдь ты самъ знаешь, какіе теперь платежи по фабрикѣ!
— Полноте хныкать-то — словно Кощей безсмертный! Фабрика фабрикой, а сынъ сыномъ. Не по міру-же мнѣ идти, въ самомъ дѣлѣ! Такъ не дадите?
