— И все же, что касается вашего «под прицелом», вы и правы, и нет, — заметил Голдфарб. — История весьма странная и запутанная, а ситуация чрезвычайно опасная. И о чем только думают эти судьи?
— Осмелюсь высказать свое мнение. Мы знаем истинную цену и судьям и закону, — заявила женщина. — Безотносительно к этому, милый Хай, — простите меня за то, что я говорю вам это, — человек, с которым вы беседовали по телефону, хоть вы и не считаете его джентльменом, в сущности прав. Кто бы ни скрывался под маской Повелителя Грома, — а возможно, что это и не один человек, — ключ к разгадке дела в нем или в них.
— Но, Даффи, по вашему собственному признанию, вы не можете его найти.
— Не исключено, Хайман, что мы просто недостаточно усердно его искали. Что скажешь, Реджи?
— Милая девочка, да мы же с тобой облазили все это чертово болото без единого приличного жилья, и все впустую!
— Это так, дорогой, но был там один тип, который как-то не вписывался в обстановку. Помнишь, я говорила тебе о нем?
— Ах, это тот неприятный молодой парень, такой мрачный? — отозвался англичанин безразличным тоном.
— О ком вы? — подался вперед Голдфарб.
— Он не мрачный, Реджи, а скорее необщительный, — возразила мужчине Даффи. — Выражался он на ломаном английском, но все, что мы ему говорили, понимал. Это было видно по его глазам.
— Да о ком же вы? — вновь спросил консультант ЦРУ.
— Об одном индейце-удальце. По-моему, такое определение подходит к нему лучше всего. Ему лет двадцать с небольшим. Он, все время делал вид, будто не очень хорошо понимает по-английски, и когда мы задавали ему вопросы, лишь пожимал плечами. Впрочем, вполне вероятно, что знание английского тут ни при чем. Тогда я как-то об этом не подумала, но сейчас мне вдруг пришло в голову: все это возможно потому, что нынешняя молодежь такая неприветливая, ведь верно?
— Одет он был не вполне прилично, — вмешался Реджиналд. — На нем, кажется, ничего не было, кроме набедренной повязки. В общем, зрелище омерзительное. А когда он влез с грехом пополам на лошадь, то, скажем прямо, обнаружил полное неумение ездить верхом.
— К чему вы все это? — недоумевал Голдфарб.
— Он свалился с лошади, — решила уточнить Даффи. — Да, ему явно не хватало сноровки...
— Стойте, стойте! — Голдфарб налег на стол широкой грудью. — Как я понял, тогда вы не придали особого значения встрече с этим молодым индейцем, но теперь почему-то вспомнили о нем. Не так ли?
— В свете определенных обстоятельств, милый Хай, я стараюсь ничего не забывать.
