Паша шла въ городъ подъ вліяніемъ смутнаго ожиданія накого-то счастья. Она прожила всю жизнь свою (болѣе двадцати лѣтъ) въ деревнѣ, а въ послѣдніе годы побывала во многихъ мѣстахъ, исполняя обязанности горничной и кухарки у писарей, у деревенскихъ купцовъ, у священниковъ, но ей ни разу не приходилось бывать въ городѣ. Отправилась она на удачу, съ инстинктомъ перелетной птицы. Когда везшій ее мужикъ, нанятый по пути за семь гривенъ, спустилъ ее съ телѣги при въѣздѣ въ городъ, она пошла, сама не зная куда. Ни одной души знакомой не было у нея здѣсь, на этихъ широкихъ, людныхъ улицахъ, въ этихъ большихъ каменныхъ домахъ, если не считать жениха, о которомъ она нѣсколько лѣтъ не слыхала, хотя, по ея предположенію, онъ здѣсь живетъ. Тѣмъ не менѣе, шла она довольно спокойно и довольно глупо, какъ будто у ней здѣсь былъ домъ, куда она войдетъ, раздѣнется и сядетъ. Ходила-ходила она такимъ образомъ съ узломъ и вдругъ рѣшилась зайти въ первый попавшійся домъ.
Судьба иногда сжаливается надъ такою простотой. Часто мѣстные жители сбиваются съ ногъ, ища «мѣстовъ», и не находятъ, а придетъ ротозѣй, попадетъ въ самое настоящее мѣсто и сядетъ, не подозрѣвая, что изъ-за этого мѣста десятки людей вступили бы въ драку. Когда, по приходѣ на дворъ неизвѣстнаго дома, она спросила неизвѣстнаго человѣка о мѣстѣ, ей сейчасъ-же указали дверь, куда надо войти и гдѣ требуется прислуга. И едва Паша вошла въ квартиру, сказала нѣсколько словъ, обнаруживъ свой наивный видъ, какъ уже нанялась. Ей сейчасъ-же показали кухню, гдѣ она преспокойно раздѣлась, пригладила волосы, смахнула ладонью пыль съ лица, положила узелъ на собственную кровать и просто спросила, что дѣлать теперь?
Барыня, обрадованная такою глупостью, велѣла пока отдохнуть, а сама пошла къ мужу и съ нескрываемымъ удовольствіемъ объявила, что наняла дѣвушку… «вѣроятно, откуда-нибудь прямо изъ густого лѣса». Баринъ также выразилъ удовольствіе и замѣтилъ, что «этакія-то, изъ лѣсу прямо, лучше, по крайней мѣрѣ, честнѣе». Но уже съ слѣдующаго дня Паша узнала, что если глупость и нравится господамъ, то не надолго. Съ слѣдующаго же дня дѣвушка, не знавшая городскихъ обычаевъ, начала получать внезапныя острастки: «не такъ! не то! не туда!…» Сначала барыня говорила это мягко, съ улыбкой, но потомъ строже, потомъ съ нѣкоторымъ повышеніемъ въ голосѣ; наконецъ, гнѣвно: «Какъ ты глупа, Прасковья!» Потомъ уже начались окрики: «Куда ты?…» «Да развѣ это…?» «Да что ты дѣлаешь?…» Сообразно съ этимъ и Паша сначала выслушивала замѣчанія спокойно, потомъ съ нѣкоторымъ вниманіемъ, но все еще не прибавляя шагу, потомъ ускорила свою походку, наконецъ, принялась бѣгать, т.-е. соваться, какъ угорѣлая. Бѣдная дѣвушка до сихъ поръ привыкла только къ тяжелой, но грубой работѣ — перенести съ задняго двора въ избу теленка, вынести изъ избы на дворъ лохань съ помоями пуда въ три и проч.
