Где вы, нежные голубые глаза северной девушки? Вы так часто, с такой глубокой любовью останавливались на нём и никогда не волновали его, не пробуждали в нём страсти. Ты спишь, бедная милая девушка, и видишь его во сне… Родные липы, под которыми вы гуляли рука об руку, заглядывают к тебе в окно из старого, запущенного сада, где цветут первые ландыши.
Спи спокойно, пока он не спит под кровом южной ночи и видит свой сон наяву!..
Солнце было высоко, когда он проснулся.
Сон не успокоил и не охладил его. Сердце его переродилось и узнало жгучую тоску страсти. Все его помыслы и желания сосредоточились на таинственной красавице. Ему казалось, что он умрёт, если не увидит её снова.
Он вернулся на свой любимый остров при ярком свете полуденного солнца. Сады изнывали от зноя; безмолвнее, чем когда-либо, казался дворец.
Старый, глухой садовник ничего не понял из его взволнованных расспросов.
Во дворце никто не жил. Кто мог там жить? В конце мая уже начинается «мёртвый сезон»; графское семейство теперь не приедет раньше сентября.
Он в нерешительности стоял на пристани.
В саду захрустел песок под лёгкими шагами.
Он вздрогнул. Неужели?..
Из аллеи вышел красивый молодой человек, обыкновенного итальянского типа. У него было одно из тех лиц, которые всегда нравятся женщинам севера.
Он не спеша спустился к пристани и фамильярно осмотрел иностранца, не подозревая, как антипатична показалась ему вся его фигура, живописная, несмотря на костюм денди.
Садовник привычным жестом приподнял края своей соломенной шляпы; итальянец улыбнулся ему и прыгнул в ожидавшую лодку. Она отчалила.
— Может быть, синьор спрашивал про этого?
Старик кивнул вслед удалявшейся лодке.
— Этого? Да разве это не был посетитель, осматривавший сады?
— Нет, какой посетитель! Это так себе, никто особенный — художник, из приятелей молодого графа. Он вчера приехал. Как же, как же, — синьор Риккардо. Верно про него и спрашивал синьор?
— Нет, совсем не про него. Синьор желал знать, кто была дама.
— Дама? Какая дама? — садовник посмотрел на него с недоумением и пошёл прочь.
Где же она? Когда же увидит он её?
Время шло; остров молчал как немой. Сады цвели и благоухали, но ароматы их душили влюблённого. Тоска разгоралась в его сердце. Он ждал, и ждал напрасно.
Однажды ночью, когда за ним уже затворилась калитка сада, когда лодка уже готова была отчалить от острова — до него донеслись ещё раз звуки знакомой гитары и чудного, могучего голоса. Но он пел задумчиво и печально; он умолял об отдыхе в тёмной могиле, где успокоилось бы отверженное сердце. Грустно звучала песнь за стеною высоких деревьев, за высокой железной решёткой; а калитка была заперта изнутри!
