Но, как известно, в том и состоит призвание писателя – будоражить умы, просвещать, восстанавливать справедливость. Мы, к сожалению, слишком закостенели в своём восприятии печатного слова. Нас не смущает поэма Багрицкого, в которой тот описывает, как комиссар местечкового происхождения насилует русскую дворянку. Это считается чуть ли не классикой. Ну как же, Багрицкий! Между тем нет в истории мировой литературы примера, когда изнасилование возводилось бы в доблесть и оправдывалось идеологическими и религиозными догмами. Кто-то сделает вид, что его это не интересует, и осторожно пройдёт мимо. А вот Баранов не прошёл. И написал поэму о Багрицком, пристально разобрав данный эпизод биографии некогда знаменитого советского поэта. Жёстко? Наверно. Прямолинейно? Да куда уж прямолинейнее. Но это, дорогие товарищи, история, которую надобно возвращать не только для себя, но и для детей и внуков.
Можно было бы долго смаковать цитаты из этого малого собрания сочинений Баранова, отмечать его великолепный русский язык и блестящее знание исторических событий. Но эту «ношу» мы переложим на читателей, которым повезёт раздобыть трёхтомник. К сожалению, ситуация с книгораспространением в нашей стране далеко не на высоте. Каждую легковесную фитюльку распиаренного автора вы найдёте в любом магазине, а настоящему, подлинному приходится годами пробиваться к читателю. И всё-таки Баранов продолжает писать. Его ругают или стараются не замечать. А он пишет. Копает и копает, рубит правду-матку и славит Россию. Кому-то это покажется наивным, но писатели вообще наивные люди. И чем талантливее – тем наивнее. Баранов – это не общероссийский бренд, не Сорокин, не Пелевин. Но если вам интересна Россия, то вы с удовольствием будете читать именно Юрия Баранова, а не вышеназванных личностей, лезущих из каждого утюга.
Иван СЕРЕДИН
Теги: Юрий Баранов , современная литература
Полюбить и возненавидеть театр
Артур Соломонов. Театральная история. - М.: Альпина нон-фикшн, 2013. – 432 с.– 3000 экз.
Лёгкая, связная, нигде не рвущаяся ткань – первое впечатление от первой книги Артура Соломонова. И страх: как бы не порвалась, не просела ближе к концу – это мы видали, увы, слишком часто. Но плетение не рвётся, полёт нормальный. Вот только лёгкости становится всё меньше. А драматизма – больше. Был забавный шарж – стала лирическая мистерия. Не потеряв в реализме, а точнее, в той неуловимой и искусной правдивости, о которой Станиславский мог бы сказать: верю!
