— Константин Михайлович, как случилось, что американскую вакцину против полиомиелита во время холодной войны испытывали в СССР?
— Автор разработки американец Альберт Сэбин всегда считал, что эта история свидетельствует о преимуществах социалистической системы. Мол, в Америке не смогли довести живую вакцину от полиомиелита до ума, а в СССР смогли... Конечно, никто никогда в подробностях не рассказывал ему, как в реальности все обстояло. Но поверьте, социалистический строй тут был ни при чем. Просто в нашей стране нашелся такой сумасшедший человек, который не побоялся взять на себя ответственность и прошибить-таки лбом стену. Этим человеком был мой отец Михаил Петрович Чумаков. Я бы сказал, что он навсегда оставался пионером 20-х годов. И не только потому, что после рюмочки любил напевать «Взвейтесь кострами, синие ночи». Отец был человеком советской эпохи. Он родился в 1909 году в семье фельдшера и неграмотной крестьянки. Советская власть открыла ему возможности, которые иначе он, наверное, не мог бы получить. В 16 лет уехал из деревни учиться в Москву и поступил сразу на два факультета — медицинский и юридический. В конце концов выбрал медицинский. Окончив вуз, попал в военную микробиологическую лабораторию. В 1937 году отец поехал в дальневосточную экспедицию со знаменитым вирусологом Львом Зильбером и там заразился вирусом клещевого энцефалита. Наверное, эта история во многом определила его судьбу.
— Известно, что именно тогда ученым удалось впервые выделить вирус энцефалита.
— Думаю, заболевание встречалось и раньше — у промышлявших в тайге русских охотников. А в тридцатые годы люди стали активно осваивать лесные территории. В основном не по своей воле: среди тех, кто там работал, было немало заключенных. Когда у них появилась эта болезнь, поначалу никто не знал, что происходит. В тайгу отправили несколько экспедиций. Ученые выяснили, что это клещевой энцефалит, выделили вирус. Папе тогда исполнилось 27 лет, он был нетерпеливый юноша. В экспедиционном отряде умер больной. Отцу не терпелось сделать вскрытие, но у него не было инструментов для трепанации черепа, и он во время вскрытия поранил руку обломком височной кости. Выжил чудом, ведь это был дальневосточный вариант вируса — один из самых опасных. В результате у него осталось пять процентов слуха в левом ухе и правая рука была полностью парализована. Отец дожил до 83 лет, совершив практически все, чего добился в жизни, с одной рукой и без слуха.
