Мама и папин отец продолжали жить в Харбине. В середине пятидесятых разрешили ехать на целину, и они туда отправились. Приехали в какой-то совхоз, председатель спрашивает: «Вы кто по специальности?» Говорят: «Инженер-экономист, инженер…» Он: «Зачем мне все это?» Поехали дальше, в Челябинск. А тут и отца выпустили, они с мамой познакомились и вскоре поженились.
— Отец по какой статье сидел?
— Он у меня был японский шпион. Посадили за перевод статьи о том, что в случае бомбардировок окна в СССР заклеивают крест-накрест бумажными лентами. Написали, что были выданы огромные секреты, отправили в лагерь, но забыли вынести приговор. Так что у него на руках осталась фантастическая справка: «Считать несудимым». Вышел на свободу через десять лет, в 1956-м, приехал в Челябинск, устроился в трест «Южуралэлектромонтаж», в котором и проработал всю жизнь.
— Челябинскую школу с удовольствием вспоминаете?
— Конечно, мне было интересно там учиться. Являлся председателем совета дружины, секретарем комсомольской организации школы. Чего мы только не вытворяли! И хорошего, и плохого, всего.
— Правда, что у вас с первого класса был репетитор по английскому?
— Да, конечно. Родители считали, что язык нужен… Где-то в четыре года я начал читать энциклопедический словарь, лет в шесть проглотил Гоголя, потом был Жюль Верн, потом Фенимор Купер. К девяти добил многотомную «Историю России» Соловьева. Проглатывал все, что было дома, в библиотеках. Старался читать быстро, нормативная скорость — где-то по сто страниц в час. Глотал, глотал, глотал и до сих пор продолжаю заглатывать. Правда, все зависит от настроения. Скажем, Пушкина со скоростью сто страниц в час не почитаешь, не говоря уже об очень сложных поэтах.
— Как же вы с таким бэкграундом умудрились завалить историю на вступительных в аспирантуру?
— Не завалить, а получить тройку. Дело было так. Я неплохо сдал специальность — всем вроде понравилось, потом — история КПСС. Традиционно подсказываю всем вокруг, люди хорошие оценки получают. У самого билет: «Возрастающая роль партии на современном этапе», а это октябрь 1982 года. Я и говорю: «Не очень-то она возрастает». Поставили тройку. Спасибо прекрасным старым профессорам, работавшим тогда в Институте экономики: три человека сказали, что готовы меня взять в аспирантуру. В их числе — мой будущий научный руководитель Виктор Петрович Красовский, который и пробил для меня место.
Приехал в Москву. Папа, кстати, строил олимпийские объекты в столице.
