Я думала, что день уже подходил к концу, и уже почти наступила ночь, но часы показывали лишь чуть больше двенадцати.
– Дети, – встревоженно сказал мужской голос при нашем появлении.
– Здесь больше нет места, – сказал другой голос. – Это наше место. Тут хорошо. Есть еда.
– Закройте за собой дверь, – сказал первый голос. – Вы что, в конюшне выросли?
Чтобы пересилить снег, нам пришлось толкать дверь втроём. Никто не подошёл к нам помочь.
В кафе было темно, лампы не горели, большое окно на улицу было засыпано снегом. Мои глаза приспособились к такому освещению.
Возле стойки сгрудились несколько человек.
– Сьюзен! Сьюзен! – сказал тонкий голосок.
Маленький человечек подбежал ко мне и бросился на шею, целуя моё лицо. Я немного покачнулась, но не упала.
Это был Малколм.
– Я заблудился, Сьюзен, – сказал он. – Когда в школу шёл.
Я обняла его и поцеловала. Гонка-ковбоя я тоже обняла и поцеловала. Я поняла, что плачу. До этого боялась даже думать о том, что случилось с Малколмом.
– У тебя лицо красное, – сказал он.
– Ну, спасибо, – ответила я, изображая обиду.
Он промокнул бумажной салфеткой снег и слёзы на моих щеках. Я снова подумала о том, как я сейчас выгляжу, и решила, что не хочу этого знать. После того, как Малколм протёр мне лицо, я снова начала ощущать кожу.
– Это жених Лобастой, – сказала Джиллиан.
Ну и пускай дразнятся. Я опустила Малколма на пол. Мокрым рукавом я смахнула льдинки с волос.
– Сосульки ранят, – сказал Малколм. – Смотри, я поцарапался.
У него на запястьях были красные линии. Не глубокие, но смотрелось неприятно.
– Но я был храбрый.
– Конечно, ты храбрый, Малколм, – сказала я. – Твоя мама будет гордиться тобой.
Внезапно я забеспокоилась о маме Малколма. Когда это всё закончится (закончится ли?), будет очень большой список погибших. Я прижала к себе Малколма так же крепко, как он прижимал Гонка-ковбоя.
– Я знаю этих девочек, Генри, – сказала женщина, считавшая, что для нас там нет места. – Очень испорченные. Помнишь, я рассказывала тебе о них в субботу вечером? Красятся уже, в их-то возрасте!
Я не сразу узнала статную женщину в пальто с меховым воротником и лиловых перчатках. Это была миссис Хей из молодёжного клуба, а рядом с ней стоял её муж. Седые волосы викария были похожи на растрёпанное гнездо, в котором лежало красное яйцо-лысина. Одно из стёкол его очков треснуло.
– Я тоже их знаю, – сказал ещё кто-то. – В «Помпе» их видел.
Это был Зак из «Ребят Сверх-тонников». Вся прошлая суббота напомнила о себе.
