— Он никак не научится класть льда сколько надо.
— Моя собственная охрана выпроводила меня из моего же сада, — сказал король, сияя.
— Люди видят то, что привыкли видеть. А они не привыкли узнавать Их Величество в человеке без шляпы, да еще и с плешью на макушке. А как вы до такого додумались, сэр?
— По чистой случайности. Мари вдруг взбрело в голову убрать в моем кабинете. А потом садовник согнал меня с ограды.
— И вы не оскорбились?
— Что значит «оскорбился»? Да я был просто счастлив!
— Ну, я знаю голливудских знаменитостей, которые любят маскироваться: нацепят на нос черные очки, шляпу надвинут до бровей. Однако им не по нутру, когда их не узнают. Взять, к примеру, владельца трех крупнейших наших журналов. Он ненавидит паблисити, Постоянно про это говорит, но почему-то его все время случайно фотографируют. А мой отец…
— Я как раз хотел поговорить с вами о вашем отце, — перебил его Пипин.
— Я получил от него сегодня длиннющее письмо. Он не в восторге от моих встреч с Крошкой.
— Почему?
— Он сноб. Понимаете, он — человек, который сам себя сделал, а это самые жуткие снобы. Такие только на небо не смотрят свысока. Их отпрыски, правда, уже могут чуток расслабиться. Быть подемократичней. Мой папаша серьезно заинтересовался здешними делами. Он просил сказать вам, что расклад у вас хороший. И если правильно играть, есть шанс здорово подняться. Но он не верит, что у вас это получится.
— Как вы думаете, он смог бы приехать и помочь?
— Нет конечно! Он же сноб. Если и приедет, то потом — чтоб сказать, где и почему вы ошиблись. И уж точно оказаться правым.
Тод налил королю мартини.
— Это правда, что вначале ваш отец сам выращивал цыплят? — спросил король.
— Само собой. Он их ненавидит.
— И что, многие из ваших миллионеров, хозяев корпораций, начинали с самых низов?
— Ну да. Кнудсен начинал литейщиком. Бен Честнолих кочегарил, если не ошибаюсь. Да еще много кто. Чарли Вильсон, к примеру. Но от этого демократами они не стали. Скорее наоборот.
— Никогда не понимал Америку, — сказал король.
— Мы тоже, сэр. Можно сказать, у нас два правительства, и одно переходит в другое. Первое мы выбираем сами. Оно демократическое или республиканское, разницы почти никакой. А второе — это корпорации.
— И как они уживаются?
— Сам не знаю. Те, кого мы выбираем, они якобы демократы, но на самом деле автократы. Корпорации — по убеждению автократы, они все время друг дружку обвиняют в социализме. Социализм они ненавидят.
