— А подпись избавит вас от подобных затруднений?
— Наверное. Хотя трудно сказать. Моего папашу так просто на кривой кобыле не объедешь.
— Может, тогда стоит взглянуть на кое-что еще, — продолжил дядюшка. — Я знаю, как заполучить великолепного Матисса с подписью. А может, вы заинтересуетесь «Головой женщины» Руо — замечательная вещь. Или взглянете на подборку Паске — изысканный вкус. Через несколько лет они будут стоить целое состояние.
— Показывайте всё, — ответил Тод. — Крошка говорит, у вас что-то с мартини не выходит.
— Вкус получается разным.
— А вы хорошо охлаждаете? Маккрендлер как-то сказал мне, что настоящий мартини — холодный мартини. Если вы не против, я вам смешаю. Хотите, сир?
— Спасибо. Мне бы хотелось поговорить о вашем отце, короле…
— Яичном Короле.
— Именно. Давно он король?
— Со времен депрессии. Тогда он и пошел в гору. Еще до моего рождения.
— Свое королевство он создал сам?
— Можно сказать и так, сэр. Ему сейчас никто не указ и не помеха.
— Он единоличный владелец королевства?
— Ну, формально нет, это корпорация, вы понимаете, но это не имеет значения, когда все акции в кармане.
— Мой юный друг, надеюсь, вы навестите меня в самом скором будущем. Мне хотелось бы поговорить с вами о королевских делах.
— А где вы живете, сэр? Крошка мне не говорит. Я думал, она стесняется.
— Думаю, она действительно стесняется, — сказал король. — Я живу в Версальском дворце.
— Ох, ни черта себе! Представляю, что будет, когда об этом узнает мой старикан!
Будто в честь короля, во Францию пришло мягкое, солнечное лето.
Дожди терпеливо ждали, пока ветер стряхнет пыльцу с соцветий винограда, пока набухнут тугие, плотные завязи, и только тогда небесная влага поддержала их, напоила живительным соком. Лозы впитывали из земли силы, купаясь в теплом воздухе. Еще не вызрело ни единой виноградины, а все уже соглашались, что вина этого урожая станут лучшими из лучших — какие вспоминают старики, рассказывая о славных деньках молодости.
Пшеница наливалась тяжелым золотом. Масло и молоко впитывали нежность необыкновенно пышных, ароматных трав. Трюфели выдавливали друг дружку из-под земли. Счастливые гуси глотали корм, едва не лопаясь от упитанности. Фермеры, как всегда, жаловались — всякий фермер обязан жаловаться на жизнь, это его общественный долг, — но жалобы их звучали оптимистично и радостно.
Отовсюду нахлынули туристы, и каждый из них оказался добрым и щедрым, так что даже носильщики на вокзалах улыбались — хотите верьте, хотите нет. Таксисты матерились с поразительным добродушием, а кое-кто из них даже признался, что в этом году дела идут неплохо — а от таксиста такое едва ли когда услышишь.
