— Кампус у них дивный.
— Просто-таки дивный.
— «…насыщаются из потока сладостей Твоих!»[98] — читает Эд.
— Всего восемь с полтиной в месяц, — это озабоченная мать. — Но с парковкой там намучаешься.
Эд закрывает книгу.
К тому времени, когда они возвращаются домой, настроение у него напрочь испорчено. Сара уходит наверх, включает на полную мощность кондиционер, ложится, а Эд слоняется по дому в майке и тренировочных брюках. Заглядывает в комнату Мириам — там Роза лежит на кровати, читает. Короткие седые волосы красиво уложила, зачесала назад. Забредает в гостиную — там Генри, совсем разомлев, сидит на диване.
— Эдуард, пойдем погуляем, — предлагает Генри.
— Жара же, — буркает Эд.
— А я вот подумал — не упускать же такой случай, — говорит Генри. — Мы практически не видимся. А мне хотелось бы пройтись вокруг университета. Вчера я приметил там чудный киоск с мороженым.
Они идут по узкой улочке вдоль университета. Генри в темных очках, в тенниске с плеча Эда, только что не лопающейся на его животе. Он покупает Эду шоколадную газировку в зеленом фургончике «Bella Italia»[99]. Сам прихлебывает земляничную, они тем временем плетутся по пешеходной дорожке. Генри ужасается дороговизне книжных магазинов, застывает, как вкопанный, перед парасольками в винтажной лавчонке:
— Экая жалость, что Сьюзен такое не по вкусу.
Неодобрительно разглядывает витрину «Лоры Эшли».
— Захламлена, — решает он. — Я бы никогда не позволил моим декораторам так загромождать витрину.
— Какое впечатление на тебя произвела Конгрегация «Ш.Ц.»? — спрашивает Эд.
— Недурное. Совсем недурное. Вот только статуя в память Холокоста ужасная. Зато кондиционер замечательный.
— Я имел в виду — понимаешь ли — в духовном плане, — говорит Эд.
Генри вопросительно смотрит на него.
— Ну, не знаю, — мнется Эд. — Я в кои-то веки иду туда и каждый раз чего-то жду. То есть порой мне кажется, что я вроде как в кризисе. Порой меня тянет туда, чтобы услышать от раввина какие-то мудрые слова. А в результате я слушаю обвешанных побрякушками дамочек.
— Что значит — кризис?
— Так с ходу не определить…
— Мне ты можешь рассказать все, — говорит Генри. — Поверь, в чем в чем, а в кризисах я разбираюсь.
Эд смотрит себе под ноги, рассматривает дорожку. А и верно, думает он. Сколько же это лет Генри ходил к психоаналитикам? Да уж, над своим эго он потрудился основательно. Ободрал его, слой за слоем, догола и обрядил наново. Задрапировывал культурами и коллекциями. Сотворил индивида, сложнее не придумать — бруклинский еврей, экспат, поселившийся в Оксфорде. Ученый без учебного заведения и эстет в роли бизнесмена. Противоречия для Генри — дом родной. Для него же — темный лес. Он в полном разброде.
