* * *
Лишь один человек пришел навестить меня в моем узилище — та самая рыжеволосая Амалия… Преклонив колени, она целовала мне руки и возносила хвалу за то, что я выполнил волю Господа. Только она одна поняла, что я совершил великое и благостное деяние. Я попросил Амалию сослужить мне последнюю службу — отгонять стервятников от моего тела, пока оно не будет предано земле, поскольку Бенедикта не сможет делать этого — она уже на Небесах.
Скоро я соединюсь с ней навечно. Слава тебе, Господи! Аминь!
* * *
На этом манускрипт обрывается. Далее несколько строк, начертанных другой рукой:
«На пятнадцатый день октября в год 1680 от рождества Христова на этом месте брат Амброзий был повешен, и на другой день тело его предано земле под виселицей, неподалеку от могилы, где лежало тело Бенедикты — той, которую он убил. Эта Бенедикта, хотя и называли ее дочерью палача, на самом деле была (как стало точно известно со слов молодого Рохуса) незаконнорожденной дочерью отца Рохуса — управляющего соляными копями — и жены палача. Он же клятвенно заверил, что тайна эта была известна и Бенедикте, но та воспылала преступной страстью к нему, однако он с презрением отверг ее домогания.
В остальном же брат Амброзий был верным слугой Господа нашего.
Молитесь за него! Молитесь за него!»
Единственная повесть Амброза Бирса
В творческом наследии американского писателя Амброза Бирса (1842–1913) эта повесть занимает особое место. «Монах и дочь палача» — его единственное относительно крупное прозаическое произведение. Бирс-литератор по своему дарованию и призванию был новеллистом, рассказчиком. Именно как автор фантастических и «страшных» рассказов, военных новелл и блестящий сатирик он завоевал признание сначала в США, а затем и за рубежом, в том числе и в нашей стране.
Вслед за Эдгаром По, верным учеником и последователем которого был, Бирс считал, что только в новелле возможно достижение наибольшего эмоционального эффекта и, соответственно, эмоционального отклика у читателя. Отсюда умение так организовать текст, что он «не отпускает» читателя, интригует его, увлекая по хитросплетениям сюжета. Отсюда и устойчивое предпочтение новеллы иным художественным формам. Этот неписанный закон он соблюдал неукоснительно и лишь единожды отступил от него — ради повести «Монах и дочь палача».
Как и во всем, что касается А. Бирса, — обстоятельств ли его личной жизни и, особенно, смерти, или его творчества — не всё ясно и понятно с его единственной повестью. Сомнения связаны, прежде всего, с авторством. Кто написал «Монах и дочь палача»? Сам Бирс или кто-то другой? И откуда, собственно, сомнения в авторстве?
