— Псих какой-то, — сказал парень на соседней скамейке, когда я вдруг сорвался с места и припустил к станции метро. — В этом паршивом городишке их полно.
В участке я задержался ровно настолько, чтобы забрать протокол о краже шара, а затем поймал машину и поехал в управление на Сентрал-стрит.
В бюро находок мне выдали шар. Я отнес его на стол, чтобы получше обследовать, стараясь не стереть отпечатки пальцев и не оставлять свои. Шар, черного цвета, в старомодной брезентовой сумке, повидал виды и был в свое время реставрирован. На шаре не было какого-либо инородного вещества, лишь на сумке я отыскал крохотное коричневое пятнышко, которое могло быть, а могло и не быть кровью.
Я собирался проследить владельца шара по серийному номеру производителя через торговца до покупателя, но тот факт, что шар был реставрирован, указывал на то, что он по меньшей мере один раз поменял хозяина. Потом я обнаружил позолоченное клеймо «Сделано Франчини», выбитое между отверстиями для пальцев, которое означало, что мои поиски будут немного короче и проще. Так как сам я когда-то катал шары, я знал, что Франчини был механиком по игральным шарам, работавшим на один из лучших в городе магазинов спортивных товаров. Он наверняка ведет запись своей продукции, включая имя заказчика, а возможно, даже помнит его.
Я оставил шар и сумку в лаборатории для исследования, спустился вниз и поехал обратно к метро. Я как раз поднимался по лестнице, когда на другом ее конце показался Стен.
— Надеюсь, тебе повезло больше, чем мне. Фред Беннет чист. В момент убийства он накачивался с шестью дружками в баре, и все шестеро, не считая двух барменов, горят желанием подтвердить это под присягой. — Он обреченно пожал плечами. — Так всегда при расследованиях. Как насчет чашки кофе в «Голубых небесах», Пит?
— Кофе и пару плотных завтраков, — сказал я. — По паре на каждого, я имею в виду. Это нам пригодится.
— Да? А что такое?
— Предстоит срочная и кропотливая работа.
Работа и впрямь оказалась кропотливой и заняла даже больше времени, чем я предполагал. Но через шесть часов, когда мы стояли в ожидании перед дверью квартиры Ральфа Тайнера, мы, по крайней мере, испытывали удовлетворение от сознания того, что сделали все, что могли.
Тайнер открыл дверь, перевел хмурый взгляд с меня на Стена и снова на меня, а потом молча отступил в сторону, чтобы пропустить нас. Его по-прежнему черные как смоль волосы были на этот раз не причесаны, а карие глаза под сплошной линией бровей воспалились и опухли.
