Уже давно, на охоте Евпатий нечаянно набрел на лесную избушку. В избушке в полном одиночестве жил дед, когда Евпатий спросил его имя, тот только отстраненно повел рукой:
— Имена имеют значение только там, среди людей, а здесь, в лесу, одному оно ни к чему мне.
— Но ты же, наверное, жил раньше среди людей, как они звали тебя? — спросил Евпатий.
— Люди звали меня по-разному, но я уже очень давно один.
— Почему ты оставил людей? Ты скрывался?
— Это было давно и теперь не имеет значения. Я не убегал от жизни, просто ушел по своему желанию.
— Как ты, Старый? Не боишься, что немощь свалит тебя, и некому будет помочь, некому даже подать воды?
— Тебе, человеку из мира, трудно понять меня, но… Бог всегда со мной, и что бы ни случилось, я принимаю как должное, поэтому не имею страха.
С тех пор Евпатий не раз приезжал в лесную избушку побеседовать со стариком, немало почерпнул он из этих разговоров, многое поменялось в его убеждениях и взглядах на мир, на многие свои вопросы нашел он здесь ответ.
Приезжая, Евпатий каждый раз привозил с собой крупы и хлеба, но сегодня он приехал с пустыми руками, — припасы кончились, день близился к вечеру, а Евпатий с дружинниками ничего не ели со вчерашнего дня. Часть своих людей Евпатий послал в лесные села за мужиками и припасами, а часть отправил на охоту, сам же решил съездить в лесную избушку, в последний раз…
Боярин слез с коня, отдал повод дружиннику. Отворилась низкая дверца избушки, и навстречу ему вышел хозяин.
— Здравствуй, Старый, — приветствовал Евпатий.
— Будь здрав, Коловрат.
— Беда, напасть великая: наехали со степи монголы — народ неведомый, язычники; не устояла Рязань — разорили, пожгли, людей всех побили от младенцев грудных до старцев глубоких, никого не пощадили — ни княжью семью, ни монахов, ни иереев, все убиты лежат да в Оке потоплены. Подо льдом видать — народу вповалку понапихано, живьем в полыньи загоняли. Кто в живых остался, по пальцам сосчитать можно — в погребах схоронились, бабы с ребятишками. Тучи воронья объевшегося, сотни волков людей не страшатся — они ныне хозяева в Рязани. Мои все тоже… Всю семью мою извели… Только косточки обгоревшие на пепелище дома моего… Захоронил… в Чернигов был послан князем нашим, не поспел я испить чашу смертную вместе со всеми. Дух мой в смятении, сердце щемит, душа болит. Вот такие дела ныне, Старый.
Евпатий с дружинниками нарубили сухих дров, развели костер. Дружинники ушли греться в избушку. Коловрат со стариком остались у костра. Стало совсем темно.
