— Костя, — Маша встала, остановилась посреди комнаты, не решаясь подойти к нему, — скажи только, ты мне веришь?
Костя тупо смотрел в пол. Он прекрасно понимал, что от одного короткого «да» или «нет» зависит, получит он ту самую пустую и мертвую квартиру в придачу к своей пустой и мертвой душе, или…
Он поднял голову. Наверное, Маша прочла в его взгляде нечто такое, в чем он и сам не отдавал себе отчета.
— Я клянусь… — произнесла она, растягивая слова. — Хочешь, я встану на колени?..
Костя молчал, и она стала опускаться, прямо и грациозно, не касаясь руками пола. Наконец, колени ее стукнулись о паркет, и чуть наклонившись, она замерла.
— Я не делала этого, — прошептала она.
Костя смотрел на ее жалобное лицо, точеную фигуру, густые распущенные волосы и не мог смириться с тем, что видит их в последний раз.
Вытирая джинсами пол, Маша медленно поползла вперед, пока не уткнулась лицом в его ноги. Затихла, обхватив их руками. Костя увидел, как вздрагивают ее плечи. Захотелось приласкать ее, погладить по голове. Его рука даже оторвалась от дивана, но тут же опустилась вновь.
Маша вскинула голову. Волосы волной всколыхнулись по плечам. В глазах стояли слезы, и отдельные, самые нетерпеливые капельки оставляли на щеках мокрые дорожки. Сухие губы приоткрылись…
«Кающаяся грешница… Но я же не святой…»
— Что я должна сделать, чтоб ты поверил мне?
Мысль прервалась, но, видимо, столь высокие понятия подвигли и весь ход мыслей в том же направлении.
— Не важно, верю я тебе или не верю, — сказал Костя медленно, словно проговаривая некий текст, звучащий в его сознании, — важно, что я люблю тебя.
— Ты не говорил мне этого больше года, — всхлипнула Маша.
— Разве слова имеют такое огромное значение?
Она часто-часто закивала головой. Образ кающейся грешницы рассыпался, но главное, что Костя успел произнести те слова, вокруг которых подсознательно кружился весь сегодняшний день, не решаясь назвать вещи своими именами.
Маша вытерла слезы.
— Ну, обзови меня как-нибудь грубо, ведь ты хочешь этого, — сказала она, — или ударь, только чтоб я потом не попала в больницу, — она слабо улыбнулась.
Костя представил, как со всего размаха влепит ей пощечину и Маша упадет на пол, закрыв лицо руками. Неоднократно за эти дни у него возникало такое желание. Но проблема заключалась в том, что он никогда не бил женщину и совершенно не представлял, сможет ли вообще это сделать. Тем более сейчас, когда в ее красных и опухших глазах светилось столько нежной преданности, что ударить ее стало бы просто предательством.
