— И что он сказал?
— Не интересовался, потому что в медицине не разбираюсь, но колдовал он над ней довольно долго. Наверное, больше часа. Если хотите, я могу его визитку поискать. Сами съездите и поговорите. Подождите минутку.
Ягуар вышел, оставив Костю в полной прострации. Такого поворота событий он не мог не только представить, но даже вообразить.
«Это не она!! Это не она! Это не она…»— сознание, как метроном, отсчитывало бессмысленный ритм.
— Вот, еле нашел, — Ягуар протянул Косте кусочек золотистого картона. — Сами знаете, визитки друзей обычно не хранишь, потому что все данные и так наизусть помнишь.
— А что вы делали днем на Московском проспекте возле кафе «Ямская слобода»? — спросил Костя.
— Звонил по телефону, — ответил Ягуар, не задумываясь. — Когда она пришла в себя, то сначала долго плакала, потом успокоилась, обнаружив, что деньги и серьги на месте. Тогда она сказала, что ей надо попасть на работу, иначе ее уволят. Попросила меня подвезти, а по дороге вдруг решила, что сначала лучше позвонить. Я свой сотовый утром на стройке оставил. У одного из ребят жена рожает, так ему связь нужна. Вот и пришлось выскакивать к автомату.
— Куда вы звонили?!
— Не помню. Магазин какой-то. Знаете, не люблю держать в голове бесполезную информацию. А потом я повез ее дальше.
— Куда дальше?
— Мы повернули на проспект Труда. Доехали до ремзавода, и она сказала, что дальше пойдет сама. Ей требовалось пройтись после того, чем наколол ее Славка. Поэтому не знаю точно куда, но пошла она прямо по проспекту.
Костя сжал рукой виски.
— Я сильно расстроил вас? — спросил Ягуар с дьявольской заботой.
Костя молча покачал головой, не отрывая руки ото лба. Он почувствовал, что ему тоже надо, если не пройтись, то, по крайней мере, уединиться.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал он тихо.
Костя встал, быстро пожал протянутую руку и вышел, чтоб не наговорить еще каких-нибудь глупостей. Ягуар задумчиво смотрел ему вслед, чуть покачивая головой, пока калитка не захлопнулась.
Костя плюхнулся на сиденье, распахнул дверцу, чтоб ветерок обдувал его пылающее лицо, и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Определить свое состояние он не мог, но так отвратительно он не чувствовал себя никогда в жизни.
В какой жизни? Она, оказывается, совсем другая, совсем не похожая на ту, какой он представлял ее себе всего пару дней назад.
«Не думать. Не надо ни о чем думать, потому что ситуация все равно не поддается не только анализу, но даже логическому осмыслению. Это чистейший бред, даже если и является правдой. Поэтому не надо ни о чем думать. Потом, может быть, возникнет какое-либо решение, а вместе с ним, новое миропонимание, определяющее принятие или непринятие этой жизни. А может быть, и не возникнет. Тогда надо просто не замечать всего этого. Считать, что в тот день, например, я не ходил обедать, а остался пить чай в офисе».
