— Ночью? — не верил Антон.
— Ой, не могу, — держался за живот Колька. — «Выходили и слушали!» Барсик, ты слышал?
— Завралась! — откомментировал Витя. — Ты с утра до ночи поёшь на улице — кто к тебе выходит? Кроме полиции? Если только что в окно бросят. Ты хоть раз видела, кто бросает?!
— А зачем?! — обиделась Даша. — Вчера сколько картошки тебе с первого этажа прямо под ноги положили. Как доставка! Все поели! Значит — не зря я целый день пела! Скажи только, что зря!
— Доставка! — огрызнулся Витя. — Я её по всей улице собирал. Рассыпалась…
— Деньги — это лучше, чем картошка, или хуже? — спросил Коля.
Дети долго выпытывали у Даши подробности и доказывали ей, что такой странной традиции никогда не существовало и существовать не могло. В конце концов они очень устали, легли и задремали, а небольшая лохматая собака — Барсик — всё ещё догрызала оставленные ей косточки и чутко слушала ночные шорохи и звуки.
Спать было холодно. Ребята проворочались несколько часов и поднялись.
— Пойдемте в город! — решил Витя.
Никто его ни о чем не стал спрашивать. Встали и пошли. В большом городе жили огромные крысы, и Барсика дети брать не хотели, но собака, обычно послушная, скулила, лаяла и всё равно увязалась за детьми.
Несколько шагов — и малолетние бомжи оказались среди спящих небоскрёбов, в городе с полностью компьютеризированным производством.
— Знаешь, Даша, пой! — вдруг предложил Витя.
— Что?! — удивилась Даша.
— Что-нибудь, — сам не знал Витя. — Специальное…
— Не надо, — тихо запротестовали ребята. — Полицию вызовут! Не надо.
Но Даша запела первое, что пришло ей в голову, и почему-то это оказалась колыбельная.
За печкою поёт сверчок,
Угомонись, не плачь, сынок,
Там за окном морозная,
Светлая ночка звездная…
Неожиданно, в одном из домов, на третьем этаже, слабо засветилось окно за бронированными стёклами.
— Полицию вызывают, — не успел договорить Антон, как перед детьми бесшумно и настежь отворилась двойная стальная дверь.
На улицу вышел взлохмаченный толстячок в тапках и в куртке, надетой на пижаму.
— Только лёг, — ругался он, бесстрашно приближаясь к ребятам. — Столько куличей выпек, столько пасх сделал — переволновался. Ещё от семьи — столько писка! Мал мала меньше.
Толстячок оглядел группу и его взгляд остановился на Коле.
— Одни девчонки, — проворчал он, разглядывая близоруко разволновавшегося Кольку. — Лучшие повара — мужики. Правильно я говорю?
— Правильно, — прошептал еле слышно Колька.
— Пойдем, — зевнул толстячок. — Где пятеро, там и мальчик.
