— Больше на балкон не пойду — там дорогу телами заложили, — сообщил он, после чего, видимо, присоединился к телам, поскольку больше его не видели.
В третьем часу ночи Маша, выйдя на кухню, обнаружила, что там остались только двое: Денис и Майкл.
— А где Эдик? — спросила Маша.
— Предпочитает танцы, — ответил Денис.
— Танцы кончились.
— Значит, спит у кого-то под боком.
— Возле него Иринка крутилась, — пояснил Майкл. — Спроси у нее.
— Знать бы, где она, — пробормотала Маша. — Пойду, поищу его.
Майкл проводил ее глазами.
— Эдик — ее бой-фрэнд? — спросил он Дениса.
— Нет. Я — ее бой-фрэнд, — ответил тот.
— А-а-а… — протянул Майкл и пыхнул сигаретой.
— Я всё знаю, — сказал Дэн.
Майкл посмотрел на него долгим взглядом.
— Мир несовершенен. Жизнь полна парадоксов. Все друг друга ревнуют. Многие — ненавидят. Но никто ничего не может изменить. Тусовка в этом смысле — модель социума в миниатюре, — произнес он.
— Тебя это устраивает?
— Вполне. Здесь каждый чувствует себя частью общего целого; это избавляет от одиночества.
— Я — привык к одиночеству, — сказал Денис.
— Как писатель, ты всё равно общаешься с людьми, — заметил Майкл.
— Это — другая форма общения, — возразил Денис. — В душе я всегда одинок. В рассказах я несу людям свое видение мира, а оно индивидуально.
— Автор должен быть одинок, — Майкл плеснул себе и Денису бражки. — Но одно другому не мешает. Я — это я, тусовка — это тусовка, но мне здесь хорошо.
— Скажи, Майкл, — спросил Денис, — почему именно «Профессор Плейшнер»?
Майкл отхлебнул бражки и собирался что-то ответить, но в этот момент появилась Маша.
— Не нашла. Там темно и кругом чьи-то ноги. Ничего, если я посижу с вами?
Майкл налил на три четверти стакана мутной жидкости.
— Садись. Бражку будешь?
Маша села на придвинутый ей Денисом табурет и взяла в руку стакан.
— Почему «Плейшнер», говоришь? — переспросил Майкл. — Это — из сериала про Штирлица. Помнишь анекдот: идя по четной стороне Цветочной улицы, Штирлиц внезапно остановился и поднял глаза. Это были глаза профессора Плейшнера.
— Слышал такой, — кивнул Денис.
— А ты знаешь, в чем секрет популярности Штирлица?
— Фильм хорошо снят, — предположил Дэн.
— Многие фильмы сняты хорошо, — возразил Майкл. — Суть в идее фильма. Всю жизнь нас учили, что нацизм — безусловное зло. А шпионов люди вообще презирали везде и всегда. А тут взгляни: нам тонко и изящно показывают, насколько относительны понятия добра и зла. Фашистские главари — вполне приличные люди, вынужденные, как и все, выполнять свою работу. А шпион — главный герой, пример для подражания. Подлость на подлости, и всё это превознесено до небес и оправдано высокой идеей. Зрители любят героев, в которых видят свой идеал. И здесь им преподносится всё в лучшем виде: любой порок оправдан, если удачно подложить под него идею. Пытки, убийства, насилие — всё это можно оправдать, если овладеть искусством. В нормальном человеке всегда сидит садист и подонок. Сделать подлость и выйти сухим из воды — вот о чём он мечтает. Именно это видит зритель на экране, хотя, может быть, и не понимает этого.
