Стива Мартина.
Но сам Израиль мало впечатлил меня, светского подростка. В то время я переживал фазу плохо понятого марксизма. Религию я считал опиумом для народа. Более того, я был уверен, что торговцы опиумом – раввины, епископы, священники – в сговоре и просто хотят набрать денег на «мерседесы». Израиль же был центром коррумпированной системы.
Естественно, нынешняя поездка будет полезнее. Кроме того, я смогу познакомиться с бывшим дядей Гилом. Да, именно познакомиться в смысле «встретиться в первый раз». Дело вот в чем: он пять лет был женат на моей тетке, но я ни разу не видел его в лицо. Семья считала его непредсказуемым и лживым, и никто не хотел видеть его на общих сборищах и днях рождения. Он считался не безвредным эксцентриком, а опасным человеком. Ходили слухи, что, будучи лидером культа, он применял насильственные методы в духе Свенгали[42].
Чаще всего мы притворялись, что его не существует. Моя бабушка раз в две недели выпускала новостной листок о жизни семьи – и никогда не могла заставить себя упомянуть в нем Гила. Приходилось использовать местоимения – например, «они с Кейт приедут в марте». Я видел в этом некую иронию, потому что наблюдал здесь сходство с отказом ортодоксальных иудеев упоминать имя Бога (обычно они пишут «Б-г»). Единственный раз на моей памяти бабушка упомянула Гила, когда рассказывала об обеспокоившем ее разговоре с Кейт. «Она говорит, что с радостью смотрела бы ему в глаза целый день, – сказала бабушка. – Но брак не должен быть таким. Нужно стоять рядом и смотреть на мир, а не в глаза друг другу». Так что Гил всегда оставался для меня загадочной, запретной и немного пугающей фигурой.
Гил познакомился с Кейт в 1982 году, и вскоре она стала ортодоксом. Я мало что помню о ней в догилову пору. Помню волосы до пояса (теперь скрытые под платком), ее жутковатого кавалера-уфолога и подарок – подушку-«пукалку», которую она привезла из Франции. Наверное, эта «пукалка» была гораздо изысканнее, чем те, что клепаем мы, неотесанные американцы.
Я помню, что она много смеялась. Тут ничего не изменилось – ортодоксальный иудаизм не лишил ее чувства юмора. У нее замечательный, громкий, раскатистый смех. Но сейчас у Кейт только два пристрастия: четверо детей и Тора.
Встретиться с Гилом – идея непростая в осуществлении и связанная с чувством вины. Это значит пойти против семьи. Никто не хочет, чтобы я с ним встречался. Мама уже спрашивала напрямую: «Ты ведь не собираешься знакомиться с Гилом, правда?» Я ничего не ответил.
