Протекло время ночи, женщина не сводила глаз с листка бумаги, лежавшего на столе перед ней. Вдруг, в какое-то мгновение, листок скорчился, словно в судороге, обуглился под невидимым огнем и рассыпался в пепел. Маргарита сгребла его и выбросила в окно.
Мастер открыл глаза, потянулся за свежей страницей (чистая стопа не убывала) и принялся за работу:
— О чем ты пишешь сегодня?
Она знала, что услышит, и услышала:
— О ненавидимом городе, убитом предателе и омывающей грозе.
— А что было дальше?
— Дальше? Когда?
— После того, как Его сняли с креста?
Мастер растерянно улыбнулся:
— Я не знаю, что будет дальше, пока не написана эта страница.
И он погрузился в работу.
Раз за разом Маргарита, содрогаясь душой, наблюдала гибель страницы. Мастер споткнулся на подступах к тайне, а в ней заключался ключ. Проклятый отрывок обращался в прах, струился в окно, и серая пелена над Покойным Углом сгущалась. Страницу во что бы то ни стало нужно было спасти, сохранить, спрятать от невидимого огня, и тогда Мастер попробует угадывать дальше, и, может быть, тайна приоткроется ему, им вернут ключ, и они выйдут из исчезающего мира.
Маргарита пыталась спрятать страницу в доме: под столом, под стулом, за пыльным зеркалом, во всех укромных местечках, но — тщетно: листок распадался пеплом. Она пыталась спрятать страницу на груди, держать в руках, но неизменно невидимый огонь, не причиняя никакой боли ей самой, пожирал написанное. Однажды женщина решилась выйти из домика, хотя оставить Мастера хоть на мгновение было страшно, вдруг она вернется, а его — нет, и вообще ничего нет — ни стола, ни стула, ни этих стен, а просто гора серого праха. И утерян будет последний, единственный шанс, ибо спастись они могут только вдвоем.
Маргарита стояла на тропе. Она разулась, в надежде ощутить дыхание и тепло земли, но увы! — по картонному полотну ступала она, и внизу, под ним, угадывалась пустота. Женщина обернулась, коснулась плюща, увившего домик, вздрогнула — под рукой словно обрывки шершавой бархатной бумаги, старой, вытертой, покрытой пеплом. Повсюду лежал густой слой праха, будто заживо погребая мир. Маргарита ужаснулась протекшему времени — сколько же страниц он исписал, сколько раз она подходила к окну — выбросить невесомую серую горсть.
Покойный Угол окольцовывали холмы. Низкая серая пелена нависала над ним. Вскоре Маргарита увидела странную реку, которая не текла, а покоилась в берегах. Она наклонилась к воде, но не увидела своего отражения, да и вовсе это была не вода, а клочья серо-голубой ваты. Самый воздух, казалось, состоит из пыли. Маргарита попробовала спрятать страницу среди ватных клочьев — прах, под листьями плюща — прах, зарывала в пыль — прах. Она приходила в отчаяние — так будет всегда, всегда! Но ведь крошечный паучок — вестник на серебряной нити — как-то проник сюда, значит, должен быть ход в иное пространство, туда, где бесконечно повторяющаяся страница уцелеет, и наступит продолжение.
