Скоро весь город побывал на этой улице, чтобы поглазеть на вывеску и обновленное крыльцо, на пластиковые окна и двери.
Внутрь почему-то никто не решался войти. А может быть, мои сограждане просто не спешили. Приятно, знаете ли, иногда растянуть удовольствие. Сначала — от созерцания, а затем — от активного участия. Тем более, что в провинции рады любому поводу посплетничать.
Пожалуй, все началось именно с этого дня. Тогда филиал фирмы «Микки» посетил наш уважаемый мэр. Он оказался первым смельчаком, переступившим порог этого дома. Мэр провел там не более получаса, после чего появился в дверях парадного подъезда с корзинкой в руках. Когда он спустился по ступенькам, наиболее любопытные из присутствующих обступили его, и начались расспросы. При этом все старались заглянуть в корзинку. Те, кто был в первых рядах, разочарованно отступали, освобождая место другим, напирающим сзади.
В корзинке сидела обыкновенная собака. Маленькая, почти щенок. Белая, пушистая болонка. При виде такого большого количества людей она залаяла. Ее было слышно до тех пор, пока мэр в своей машине не скрылся за поворотом.
С той поры прошло десять лет.
Почти в каждом доме появилась собственная Микки. Филиал фирмы переселился в новое здание с лабораториями и вместительными вольерами. Дела фирмы явно шли в гору.
Почему, спросите вы? При чем тут маленькие болонки?
Дело в том, что в один из первых дней пребывания в нашем городе, президент фирмы «Микки», некий Эдуард Флезенберг, выступил в местном кинотеатре с лекцией, в конце которой в качестве наглядного пособия был показан документальный фильм. В главной роли выступала маленькая болонка по прозвищу Микки.
Я до сих пор вспоминаю одну сцену из этого фильма…
По улице идет молодой человек. Он отработал положенное время в своей конторе и направляется домой. По дороге он заглядывает в трактир выпить кружку пива. Там сталкивается со старым знакомым, которому должен много и давно. Да и пиво в этот день, как назло, оказывается скверным. Около дома он поскальзывается на неизвестно кем брошенной банановой кожуре. Падает, больно ушибается. Вдобавок ко всему рвет свои единственные приличные брюки на самом неприличном месте. Так вот, он заходит, хромая, домой и сразу же спешит к себе в комнату, чтобы переодеться, пока жена не обратила внимание на его вид. Но та, видимо, услышав, как хлопнула входная дверь, выглядывает из кухни и кричит ему вслед: «Хоть бы ботинки снял, изверг!» — и так далее.
