Фиона положила штурвал на борт, я стравил шкоты, и гик четко прошел над нами. Теперь мы легли на левый борт, и Саус-Феррис, лежавший по этому борту, стал уходить за корму, а плотно расположенная кучка скал приблизилась. Мы начали преодолевать это опасное место.
Где-то позади нас оставалась пара небольших двухмачтовых яхт типа «Уэстерли», буксующих на донных килях и вынужденных придерживаться направления ветра, чтобы добраться до края Хорнгэйта. Холодный дождь прокатывался по «Зеленому дельфину», струйки воды проникали за воротники наших курток, а затем появилось солнце. «Астероид» шел далеко за правым бортом. Его огромный кремовый главный парус был элегантен, как крыло чайки. Видны были люди, суетящиеся на палубе нашего главного соперника. Внезапно соперник резко повернул и взял курс в открытое море. Я направил на него бинокль и увидел, как наполнились его кливера.
— Зачем они это делают? — спросила Фиона.
— Ветер им мешает, — сказал я. — Скоро и мы это почувствуем.
Так и случилось. Лебедка зазвенела, когда я стал убирать кливера. Скорость падала, и вскоре мы прыгали по волнам на стойких семи с половиной узлах, и не было никакой возможности попасть к Хорнгэйту, не пойдя на перемену курса.
— Менять курс? — спросила Фиона.
Я покачал головой. Эти горы разрывали и изгибали воздушные потоки, так что здесь могло произойти все что угодно. В бинокль я видел, что три яхты уже изменили курс. Проспер все еще придерживался прежнего направления, надеясь, что вдруг повезет и ветер изменится. Вот таким он и был, мои друг Проспер: выложил свои денежки и дразнил судьбу. Но это был не тот Проспер, дружбой с которым я дорожил...
Далеко впереди, у самого берега, я увидел красные паруса «Флоры». Эван не предпринимал никаких попыток изменить курс. Расстояние между нами и Эваном постепенно сокращалось. Мы шли с уверенной скоростью в семь узлов, а он, вероятно, делал три с половиной или четыре.
Мы быстро нагоняли его. И Проспер тоже следовал за ним, а Проспера мы нагоняли очень-очень медленно. Его яхта прекрасно ходила по ветру, а «Дельфин» был замечателен в гонке, но слишком уж широк и плосок, чтобы быть на хорошем уровне при ходе по ветру.
— Они за нами! — тревожно предупредила Фиона.
Я обернулся. Нас нагонял «Астероид». Его нос был уже ярдах в трехстах за нашей кормой, достаточно близко, чтобы разглядеть детали позолоченной малой планеты на изгибе его носа и когтистые пальцы мужчины, усевшегося на конце бушприта и сражающегося с отклонениями фок-паруса. Семьдесят футов ватерлинии теоретически дают судну максимальную скорость сильно за десять узлов, и именно это сейчас и делал «Астероид».
