Линь, обмотанный вокруг пояса, натянулся. Я с усилием ослабил петлю и втащил в нее этого человека. Теперь можно буксировать его гребок за гребком к корпусу «Зеленого дельфина». Если бы только он не затеял сопротивляться как чумовой, с руганью и брыканием. Его ботинки колотили меня по ногам. У меня не было сил отбиваться от него. Я сам был готов орать и сыпать руганью от боли в руках, изодранных о строп.
Спустя целое столетие мы с ним очутились у борта моей яхты, и я запихнул его в сеть-сачок.
— Сейчас заберусь наверх! — прокричал я. — Тебя вытащу на лебедке! Держись крепче!
Этот человек что-то промычал. Его лицо на белом фоне корпуса яхты казалось каким-то ненормально темным. Я чувствовал, что мои силы на пределе. Мне стоило немалых трудов забраться на борт. Но наконец-то у меня под ногами сухая и прочная палуба. Трясясь от холода, я освободил шкоты главного паруса и перекинул гик через борт. Чего мне не хотелось, так это снова прыгать в воду. Но этот человек сам сообразил, что надо делать со спустившимся к нему снаряжением. Я подождал, пока он привяжет петлю сети-сачка к хомутику на конце шкота, а потом закрепил шкот на большой лебедке и стал ее подтягивать. Приподнялись внешние края сети, и она превратилась в мешок. Этот человек оказался пойманным, словно рыба. Мешок взмыл в высоту, а потом с глухим стуком покатился по палубе, а потом остался лежать там, выворачивая всю воду, которой успел наглотаться. А я, полулежа на сиденье в кубрике, отыскал на ощупь сигнальную ракету и разорван упаковку. Туман превратился в нечто кроваво-красное. Где-то в ночи снова заревела противотуманная сирена. Меня это уже не волновало. Да я и едва мог слышать эту сирену сквозь гул в голове.
Но возник и какой-то другой шум, тревоживший меня. Кто-то кричал. Я поднял глаза. Туман рассеивался, открывалось хмурое, серое небо. Справа по борту показался ослепительно зеленый свет. Такой зеленый и такой ослепительный, что в моей голове возникла картина битого стекла, огромного количества битого стекла от винных бутылок. Я даже увидел уцелевшие винные бутылки. А этот крик заставлял их звенеть у меня в ушах.
— Все нор-р-рмально? — вопил кто-то. — С вами все нор-р-рмально?
А я и сам не знал, нормально или нет. Я закричал:
— Достал! Я его достал!
Потом я вспомнил о том судне, с которого свалился человек в непромокаемом плаще, и ощутил какой-то новый страх. Распухшими пальцами я вытащил из зажимов сигнальный фонарь и осветил палубу моего красавца «Зеленого дельфина». Что у меня тут затрещало, когда мы врезались в высокую черную стену? Как-то непривычно выглядела линия правого борта. Я оставил фонарь и, тихо поругиваясь себе под нос, двинулся на четвереньках вдоль борта. Мои пальцы наткнулись на какие-то щепки.
