— Фрэзер? — сказал лейтенант, подняв одну бровь. — Так вы тот самый водолаз?
Я старался удержать улыбку.
— Это было давным-давно, — сказал я.
Лейтенант угрюмо изучал мою физиономию. Он не мог не заметить, что под его взглядом цвет лица у меня, должно быть, изменился. Он прищелкнул языком.
— Хорошо, ребята, — бросил он на прощание. — Мы отчаливаем.
— Побереги себя, Уолли, — сказал я.
Он кивнул.
— Ты тоже.
Эван молчал, пока они спускались с борта. Потом сказал с укором:
— Мне сдается, кто-то говорил, будто он адвокат.
— Но я же им не родился?! — коротко ответил я и отвернулся. Эван, в конце концов, был не единственным, кто умел не отвечать на вопросы. А противоминный корабль с помощью лебедки подобрал мину со дна и запыхтел прочь, держа курс на мелководье. Мы подняли паруса, и «Флора» с натугой потащилась на север.
В рулевой рубке было тепло, спокойно и пахло угольным дымком. В моем сознании крутилось слишком многое, чтобы хватило места на тошноту. Я достал из шкафчика бутылку виски. Солнце вздрогнуло в розоватом небе, когда вдали гулко прокатилось «трах!» — где-то в море взорвали эту мину.
— Ну вот, с ней покончено, — сказал Эван. — А ты, стало быть, ныряльщик?
— Теперь уже нет, — ответил я.
— А передумать ты, значит, не смог?
— Ни под каким видом, — сказал я.
С бутылкой виски я пристроился у плиты. Ко мне присоединился Гектор.
— Не обращайте на Эвана слишком много внимания. Он ко всем набивается в приятели.
Я кивнул и вытянул глоток виски. Потом я отдал бутылку Гектору, отправился в маленькую нишу каюты, рядом с пульсирующим двигателем, и заполз в свой спальный мешок.
Сон начался в обычной манере. Какие-то запотевшие стены, трескотня телефонных разговоров, голоса Бруно и Джона, скрипучие от гелия, пропитавшего их кровь. Эти голоса еле добирались по проводам, спускающимся отсюда на грязное дно моря по вентилям нефтепровода, и вдруг исчезли, воцарилось молчание, и я начал потеть. Молчание превратилось в рев, он нарастал громче и громче, у меня резало уши, словно рядом били в какой-то гонг. И сквозь гонг кричали голоса. Новые голоса из контрольной комнаты, там, наверху, на поверхности, дающие мне инструкции. Только эти инструкции запоздали, потому что все уже произошло. А стены были металлические, запотевшие, безучастные... Мне нечем было дышать. Над моей головой висела тысяча футов воды. Я был один в этом цилиндре, наедине с этим ревом. Мне надо было как-то выбраться наружу. Но никакого выхода там не было.
