Иначе профессор Снейп снимет баллы. Или голову. Кто его знает, профессора?
С приходом в школу детей двенадцати восточных семейств нарушилось хрупкое равновесие между этнобандами. Чернокожие отчаянно пытались сохранить главенство, арабы активно протестовали, латиносы подзуживали, надеясь ослабить тех и других. Представители национального пока ещё большинства разделились на лупивших любое меньшинство, невзирая на цвет кожи, и на тех, кто старался в заварушки не лезть. На каждой перемене завязывались драки, преподаватели не успевали разводить. Вскоре многие стали брать пример со Снейпа, который никого не растаскивал и не читал нотаций, а просто взял манеру пролетать через самый эпицентр очередного побоища. Дерущиеся расступались – а куда деваться? Обычно после заминки агрессия шла на убыль.
Впрочем, Северуса больше беспокоило, что арабы, в первую очередь новенькие, хамили ему на уроках. Их, разумеется, следовало приструнить, но биолог по доброте душевной сначала обратился к Мехмету Кадури, признанному лидеру школьников-мусульман. Поймал в коридоре, посмотрел строго в чёрные очи и поставил ультиматум: наведи порядок, или я сам приму жёсткие меры. Мехмет рассыпался в цветистых извинениях, уверил учителя, что тому вовсе нет нужды заниматься подобной ерундой, и поклялся Аллахом всемилостивым и всемогущим объяснить глупым малолеткам, в чём смысл жизни. «Придут завтра, мистер Снейп, извинятся, ишаки безродные!»
Слово Мехмет сдержал, и более арабы на уроках биологии проблем не создавали.
Зато Кадури явились к Северусу в гости. Не все, разумеется; подобную толпу его дом попросту не вместил бы. Мехмет пришёл с отцом. Достаточно, чтобы визит мог называться семейным.
Северус принял Икрама Кадури со всем уважением, которое только мог выказать. У взрослых арабов этот человек имел такой же авторитет, как его старший сын – среди их детей; старейшины шутили – мол, сам Аллах подсказывал имена мужчинам Кадури**. Устроил в мягком кресле, принёс пирожных и зефира, предложил кофе, сначала отпив из своей чашки, согласно обычаю. До окончания застолья ничего существенного не обсуждали: Снейп будто вживую видел Люца, бегающего по Малфой-мэнору и ругающегося не хуже пьяного Муди. Драко икал, Нарцисса всерьёз выбирала между успокоительным зельем и Crucio, а белобрысый бизнесмен вещал, не останавливаясь. Дескать, с арабскими партнёрами нужно так, и эдак, и вот так, а иначе не нужно, и кто только заставил его связаться с этими магг… странными волшебниками с их чудными нравами! Сделка, помнится, состоялась, но от слов «Саудовская Аравия» Малфоев ещё долго перекашивало.
