Бум, бум, бум — в дверь.
Отчаянные, бесплодные поиски. Казалось, время остановилось. Но вот дверь за его спиной с треском распахнулась. Не буду, подумал он, нет, я не буду смотреть. Я закрою глаза. Я лучше вырву их, чем посмотрю.
Но он посмотрел. Он должен был посмотреть. Во сне было такое чувство, будто его голову кто-то насильно повернул.
Это не были его дочери; это был Денкер. Молодой, в эсэсовской форме, в лихо заломленной фуражке с «мертвой головой». Начищенные пуговицы словно просвечивали тебя насквозь, сапоги блестели до рези в глазах.
И во сне этот Денкер ему сказал со своей холодной вкрадчивой улыбочкой: Сядьте и расскажите все по порядку — мы же друзья, nein? Нам известно про золото, которое кое-кто припрятал. И про нелегальное курево. И что Шнайбель умер два дня назад вовсе не оттого, что отравился чем-то за ужином, а просто ему подложили в еду толченое стекло. Только не надо наивных слов о том, что вы ничего не знаете. А теперь рассказывайте. Все по порядку.
И в темноте, задыхаясь от тошнотворных запахов, он начал рассказывать. Слова сами отскакивали от языка. Это была полубессвязная исповедь помешанного, в которой переплелись ложь и правда.
...Он проснулся — его всего колотило — и уставился на спящего соседа. Черный провал рта. Не то обез}убевший тигр, не то одряхлевший боевой слон, растерявший свои мощные бивни. Вышедший в тираж монстр.
Боже мой, боже мой, — беззвучно шевелил губами Моррис Хейзель. По щекам потекли слезы. — Убийца моей жены и моих детей спит со мной рядом, о боже ж ты мой, спит со мной в одной палате...
А слезы все текли, слезы гнева и потрясения, горячие, обжигающие слезы.
Он лежал, не в силах унять дрожи, и ждал утра, но утро не приходило.
Дюссандера мучили кошмары.
Они обрушились на проволочное ограждение. Их были тысячи, если не миллионы. Они грудью бросились на сетку из колючей проволоки, убивавшей током на месте, и под этим напором сетка неумолимо заваливалась. Кое-где лопнувшая проволока уже змеилась по утрамбованной земле и плевалась голубыми разрядами. А толпы все прибывали. Безумец фюрер, неужели он полагал, что с этим можно будет раз и навсегда покончить? Им несть числа, они заполонили земной шар, и вот сейчас им нужен один человек — он.
— Эй! Просыпайтесь. Вы слышите меня, Дюссандер? Просыпайтесь.
Голос, казалось ему, звучал во сне.
Немецкая речь. Конечно, это сон. Леденящий душу голос. Скорей проснуться и стряхнуть наваждение. Усилием воли он вырвался из ночного кошмара.
