Роман. Признаться, у меня пропал аппетит.
Фома. Я тоже потрясен. Эта голова напомнила нам о конечной цели нашего опасного путешествия.
Роман. Нет! Больше: кто мы, откуда и куда идем.
Фома. Мы, жертвы антропокудесников, сбежавшие из крепостного театра графини Юсуповой, идем в Теллурию.
Роман. Теллурия… Далекая! Желанная! Боже! Сколько нам еще мучиться? Сколько ночей идти? Сколько дней прятаться в оврагах и кустах? Жизнь! Что же ты такое?! Воистину – слезами залит мир безбрежный!
Фома. Не падайте духом, дружище. (Держит гвоздь перед собой.) Сей гвоздь – не издевательство, не насмешка Провидения. Это компас. Он указывает нам направление нашего пути. Юго-восток! Поэт! Выше голову! Мы идем верной дорогой! Еще немного – и Уральские горы, за ними – Ишимская степь, барабинские леса, Салаирский кряж, а там и Теллурия!
Роман. Так не хочется терять веру в мечту.
Фома. Мечта всегда с нами. Она – наш Альтаир!
Роман. Мы возьмем этот гвоздь с собой?
Фома. Нет! (Бросает гвоздь в траву.) Он пуст. Ибо уже сделал свое дело, подарил мечту воину. А нам нужны новые, сияющие гвозди. Этих гвоздей жаждут наши измученные мозги!
Роман. Гвозди сияющие, несущие радость и мощь.
Фома. Радость!
Роман. Мощь!
Сидят неподвижно, словно боясь разрушить что-то большое, далекое и желанное.
Фома (стряхнув оцепенение). Друг мой, пока сон не свалил нас под эти кусты, прошу вас, спойте.
Роман. Спеть?
Фома. Да, да! Спойте. Что-нибудь духоподъемное, классическое.
Роман запрокидывает голову и начинает петь. Фома без слов подвывает ему, глядя в пасмурное небо.
Роман.
Как во стольном городе, во Москве-столице
Три бездомных пса шли воды напиться
Во полуденный час.
Один – белый пес,
Другой – черный пес,
Третий – красный пес.
На Москву-реку пришли, место тихое нашли
Во полуденный час.
Стал пить белый пес – побелела вода.
Стал пить черный пес – почернела вода.
Стал пить красный пес – покраснела вода.
Потряслась земля, солнце скрылося,
Место Лобное развалилося,
Развалилося, разломилося,
Алой кровушкой окропилося,
А с небес глас громовый послышался:
“Тот, кто был палачом, станет жертвою!
Час грядет воздаянья великаго!”
Некоторое время сидят неподвижно, затем, успокоившись, без особого аппетита возвращаются к трапезе. Вдруг Фома начинает посмеиваться. Роман ест и поглядывает на него.
Фома. Вспомнилось… почему-то… м-м-м… даже не знаю почему… так, бредок из прошлого…
Роман (настороженно). Что?
Фома. Только не обижайтесь… вспомнил вдруг вашего Артемона из “Приключений Буратино”.
