– Ты почему меня не разбудил? – набросилась она на Сержа.
Но тот лишь отмахнулся, выделил ей щедрый кусок запеканки из морковки и брокколи, и принялся с аппетитом уплетать свою порцию.
Мири вдруг поняла, что ужасно голодна. И правда – последний раз она ела черт знает когда, еще в Англии. В самолетах она никогда ничего не ела из чувства самосохранения, а потом просто не успела.
Приканчивая запеканку, она сказала голосом заправской подлизы:
– Сержик, я тебе привезла нужные вещи? Ничего не перепутала? Я хорошая девочка?
– Угу.
– А ты не мог бы мне помочь? Я тут ширмочку одну купила… поломанную, правда…
– Классная, кстати, ширмочка. Китай, восемнадцатый век. Но письмо точно датировать не берусь.
– Какое письмо?
– Ну, которое внутри.
Мири отложила вилку и уставилась на реставратора.
– Сержик, ты лаков своих надышался, что ли?
– О, так ты не знала? А я-то, дурак, думал, ты из-за этого ее и принесла, чтобы письмо достать.
– Нет, я купила ширму бабушке в подарок, но не знала, смогу ли очистить шелк…
– Нет, ты уж не лезь. Я уже начал ее лечить и теперь закончу все сам. Жаль, конечно, что она сломана, но с другой стороны, именно через разломанную поверхность стало возможным подобраться к шелку и достать то, что внутри. Идем, я покажу.
В мастерской Мира устремилась было к разложенной на столе ширме, но Серж зарычал, и она испуганно остановилась. Он поманил ее в угол и показал блок из двух стекол. Меж ними зажат был кусок пергамента с неровным нижним краем, исписанный мелким почерком, явно пером.
Мири направила на пергамент свет и постаралась разобрать слова. Это была латынь, но с примесью старо-французского и еще какого-то диалекта.
– Если будешь работать здесь, иди в другую комнату. – велел Серж. – Я не могу, когда в мастерской народ толчется.
– Нет-нет, я домой. Это надо со словарем…
– Вот и ладненько, – обрадовался реставратор, – а то у меня работы полно.
– Сержик, а мне бы ширмочку к Рождеству, а? Это подарок бабушке.
– Ну, если бабушке, то я постараюсь.
– Мири, какого черта ты не звонишь? Я только от Сержа узнала, что ты в Москве!
– Да я тут закопалась, – пробормотала девушка. – А какой сегодня день?
– Ни фига себе! – подружка на пару секунд зависла, потом быстро спросила:
– Ты там с мужиком, что ли?
– Если бы… Рукопись интересная попалась, вот и сижу, не разгибая спины, – сказала она, с трудом выпрямляясь. Кажется, действительно чересчур увлеклась. Спина болела, в висках стучали молоточки, а глаза жгло огнем. Мири еще раз спросила, который сегодня день и, услышав, что четверг, десятое декабря, поняла, что три дня провела над пергаментом. Правда, она немного спала урывками и один раз заказала пиццу, потому что в доме решительно нечего было есть.
