- Сейчас!
Я прикрыла трубку рукой и крикнула:
- Димка, одолжи ручку! И не надо делать такое лицо, знаю, что она у тебя в кармане! Обещаю, много не испишу, на автографы хватит!
Димка одолжил, и я начала писать на полях старой газеты с программкой, которую Катька предусмотрительно послала на кухонный стол. И откуда она ее вытянула? Наверняка с одного из моих "укромных" мест. Вздохнув, я дала Александру добро на начало диктовки. Психолог, повторив два раза по буквам электронный адрес, тихо попрощался и повесил трубку. Я так и осталась стоять посреди коридора, пока подошедший Димка не забрал у меня свою драгоценную ручку. Еще бы - Паркер!
- Ритунь, Сашка оказался гонцом с плохой вестью? - спросил Вася, забирая у меня телефон. - Там мы ему с Катькой быстро голову отвертим, только скажи. А умудряются всякие воскресный день испортить...
- Нет... предчувствие какое-то... - прошептала я, возвращаясь на кухню.
- И это лечится! - засмеялся вездесущий Мишка. - Девки! Хорош салаты разводить! Людям выпить хочется!
- Потерпи, Мишенька, счас все будет! - засмеялась в ответ Лена.
- Христос тоже терпел - и чем все закончилось? Ритунь, улыбочку!
Я улыбнулась, и Мишка запечатлел меня на пленке. Для потомков. Запечатлел с тем ошеломленно-испуганным выражением лица... я все еще не могла преодолеть этот противный привкус...
Вечером, когда все наконец-то разошлись, а из головы выветрился хмель, я вновь села за компьютер.
"Этой ночью я опять не видела Дала. Уже во второй раз. Но желание съедало меня, как червь подтачивает яблоко изнутри. Оказывается, я вполне созрела нравственно до так называемой платонической любви, когда достаточно его увидеть, услышать, и только этим жить.
Желание прикоснуться к его коже, ощутить его дыхание не проходило, цвет его глаз казался мне прекрасней всего на свете, и где-то в глубине сознания билась осознание - ты сошла с ума, так не должно быть, девушки не влюбляются в сны, они влюбляются во вполне живых мужчин, потому что женщина не может любить, если ее не любят.
Чушь! Дал был мне необходим как воздух, и каждый вечер я ложилась спать со смутной надеждой вновь увидеть его. И вновь не видела...
Опять была весна. Шел дождь. Но это и не диво - в такое время года. Уныло покачивались пока еще голые ветви деревьев, а белый мрамор, которым была уложена площадь, отражал в себе серое небо. Все казалось мрачным и безжизненным. Серым: город, фонтан, площадь.
Я стояла на ступеньках перед огромным белоснежным зданием рядом с увитой растением колонной. По ступенькам то и дело сновали полуголые юноши, подставляя свои стройные тела холодным струям. Здесь тоже кого-то ждали. Посмотрев на рабов, которых здесь величали захрами, я невольно поежилась. Мне, вернее моему далекому телу, внезапно стало холодно. Подул ветер, погнав холодные капли в мою сторону, на улице раздались чьи-то шаги, и я увидела паланкин, который несли на себе восемь рабов в серых туниках и шитых золотом плащах.
