Юрка оторвался от окна, глянул на папу: тот уже спал. Откинулся на спинку кресла, тихонько присвистнул носом…
Ещё раньше, когда они собирались в дорогу, папа как-то сказал Юрке, что город, в который они полетят, находится в другом часовом поясе. Солнце там всходит и заходит на четыре часа раньше, поэтому и стрелки часов переведены на четыре часа вперёд.
— За время пути мы постареем на четыре лишних часа: они словно выпадут из нашей жизни. Наши часы будут показывать десять часов утра, а там уже будет два часа дня. Зато когда будем возвращаться домой, то сэкономим четыре часа: вылетим в семь часов вечера, и прилетим тоже в семь вечера.
Настоящая фантастика!
Юрке аж не верится. Это ведь выходит, что им лететь не четыре часа, а восемь. Только им с папой будет казаться, что четыре, и всем остальным пассажирам тоже, а для тех, кто будет их встречать — восемь. Потому что вылетели в шесть по Москве, а прилетят в четырнадцать по местному времени.
Голова идёт кругом!
Поэтому Юрка, когда самолёт приземлился, сразу же посмотрел на большие часы, которые висели на фасаде аэровокзала. Часы показывали десять часов.
Папа, когда Юрка огорчённо сказал ему об этом, только улыбнулся. Кого-то поискал взглядом, замахал кому-то рукой:
— Зайкен! Зайкен!..
Им навстречу, пробиваясь сквозь толпу встречающих, быстро шёл молодой казах: скуластое его лицо светилось улыбкой.
— Товарищ начальник, здравствуйте!
— Знакомьтесь, мой сын Юра, — сказал папа. — А это наш лучший шофёр — Зайкен… Ну как дела, Зайкен? Джаксы?
— Джаксы! — закивал головой Зайкен. Все по вам, товарищ начальник, соскучились!
Папа, про что-то вспомнив, глянул на Юрку и спросил у Зайкена:
— Сколько сейчас времени, Зайкен? А то у нас остановились.
Зайкен отвернул рукав штормовки, глянул на циферблат:
— Третий час, товарищ начальник. Совсем мало времени на дорогу осталось!
— Ну, как-нибудь доедем… Пошли.
Зайкен взял папин рюкзак, быстро пошёл к выходу. Юрка еле за ним поспевал, рюкзак с каждым шагом тяжелел и тяжелел, а тут ещё и жарко, как в печке.
— Один приехал? — расспрашивал папа Зайкена.
— Почему один? Одному скучно, товарищ начальник. Нина в машине сидит.
— Нина? — на папино лицо набежала тень. — И как она, не баламутит лагерь?
— Тихая, как мышь, — рассмеялся Зайкен. — Вон она, машет из машины.
Впереди, где стояли машины, и правда кто-то махал руками. Тонкая фигурка студентки-практикантки в такой же зелёной штормовке.
— Виктор Васи-ильевич!.. Виктор Васи-ильевич!..
