Пассажиры венского поезда стоят на площади перед бараком. Они несколько встревожены: их багаж свален в огромную кучу прямо на земле. Чемоданы не поцарапаются? Не потеряются? И когда можно будет получить их обратно? Она не беспокоится. Ее сумочка лежит там же, но папильотки, карты и искусственный зуб все равно пока ей ни к чему.
Эсэсовец делает знак, к ним подходят двое узников. В руках у них грязные полосатые шапки, туда нужно бросить деньги и украшения. Она кладет в шапку медальон с Девой Марией, Лилюсин подарок. Кто-то спрашивает, когда им выдадут расписки. Узники не отвечают. Кто-то переспрашивает, погромче. Венские евреи напряженно-пристально разглядывают узников — молчаливых, с пустыми равнодушными глазами. Она тоже смотрит. Глаза не вылезают из орбит, руки не вывернуты. Ну одеты в полосатые робы, подумаешь… Что такого страшного в полосатых робах?
Эсэсовец приказывает всем раздеться.
Велит подходить по одному — не толкаясь, спокойно. Каждого окидывает взглядом и делает знак рукой или кивает головой. Глядит мельком, невнимательно, словно бы нехотя. Жесты тоже небрежные.
Она подходит к эсэсовцу. У нее гладкая кожа, возле груди маленькое красное пятнышко. Немец останавливает ее, рассматривает пятно — довольно долго, секунд пятнадцать, потом машет рукой: направо. Следующая — Янка Темпельхоф. Невысокая, стройная, с милой спокойной улыбкой — ей тоже велят встать справа.
Образуются две группы, слева и справа. Обе постепенно увеличиваются, левая растет быстрее.
К эсэсовцу подходит пожилой мужчина, не давший ей выпрыгнуть в окно. Стыдливо заслоняет пах. Без одежды он выглядит более низким и худым, к тому же у него искривлена рука; он встает слева.
Венка рядом с ней спрашивает: как она думает, не дадут ли пожилым работу полегче? Оказывается, ее отец попал в левую группу. Она успокаивает венку: конечно, дадут, не волнуйтесь.
— Отец знает несколько языков, может, его направят куда-нибудь в контору, — утешает себя женщина.
— Наверняка в контору, — убеждает она венку. — Мой отец тоже знал иностранные языки, — добавляет она и представляет себе отца — как он стоял, голый, беспомощный, сконфуженный, среди других специалистов со знанием немецкого языка.
От левой группы отделяется мужчина. Делает несколько шагов вперед, вежливо улыбается и говорит:
— Господин офицер, нам хочется пить, можно попросить воды?
Эсэсовец улыбается в ответ.
