Если говорить об обсуждении сознания психологами, то можно отметить, что их редко заботило тщательное разведение феноменальных и психологических понятий. Психологические исследования, как правило, посвящены какому-то из аспектов осведомленности, таких как интроспекция, внимание или самосознание. Даже психологические аспекты сознания имели дурную репутацию в психологии, по крайней мере до недавнего времени. Возможно, это связано с некоторой неясностью этих понятий, а также с трудностями, сопряженными с такими высокоуровневыми феноменами, как интроспекция. Можно предположить, что во многом эта дурная репутация была обязана самому термину «сознание», обозначающему также и феноменальное сознание. Использование этого общего имени создавало ощущение некоего соучастия в преступлении.
Иногда можно услышать, что в последние годы психологи в своих исследованиях «вновь обратились к сознанию». Реальная картина, как представляется, состоит в том, что предметом активных исследований стали психологические аспекты сознания и что исследователи перестали бояться использовать термин «сознание» для обозначения этих явлений. Однако феноменальное сознание по большей части остается в стороне. И это можно понять. Хотя очевидно, что методы экспериментальной психологии могли бы способствовать пониманию различных видов осведомленности, сложно понять, как они могли бы объяснить феноменальный опыт[17].
Когнитивные модели хорошо приспособлены для объяснения психологических аспектов сознания. В идее того, что физическая система должна быть способна к интроспективному постижению своих внутренних состояний или к рациональной обработке информации, идущей из ее окружения, или что она должна быть способна фокусировать свое внимание сначала на каком-то одном месте, а затем на другом, не заключается никакой великой метафизической проблемы. Вполне очевидно, что надлежащая функциональная теория сможет объяснить эти способности, даже если на отыскание подобной теории уйдут десятилетия или столетия. Действительно сложной проблемой является проблема феноменального сознания, но она-то и оставлялась без рассмотрения в тех объяснениях психологического сознания, которые выдвигались до настоящего времени.
В дальнейшем я вернусь к использованию термина «сознание» исключительно для обозначения феноменального сознания. Когда мне потребуется использовать психологические понятия, я буду говорить о «психологическом сознании» или об «осведомленности». И меня будет интересовать по большей части именно феноменальное сознание.
