Тимар еще раз – отныне уже официально – сделал ему предложение вернуться на прежнее место работы. Он обещал ему даже квартиру, разумеется, несколько позже, а пока Балинту давали комнату при больнице. Он хотел соблазнить Балинта новым и весьма высоким назначением, которое открыто представлял как возмещение за обиду, – услышав о нем, Балинт должен был бы растрогаться, но Балинт просто нервничал. Однако на этом маленьком домашнем торжестве ему не захотелось сразу же расстраивать сиявшего радостью Тимара, и поэтому он попросил у него времени на размышление. Он пообедал с коллегами в столовой; ему подавали с таким лицом, словно он воскресший Христос. Пока шел обед, он попытался узнать что-либо конкретное о судьбе Бланки. Тимар сообщил, что теперь она сама должна предстать перед дисциплинарной комиссией, чтобы держать ответ за свою клевету. «Ты был только началом, – заявил он возмущенно, – она доносила на всех, с кем не ладила, только с другими у ней получилось не так удачно, они сумели вывернуться». Вместе с решением о реабилитации Балинт получил выписанную ему довольно значительную сумму денег и теперь раздумывал, что бы он с ними сделал, если бы мог принять всерьез хоть что-нибудь – либо тогдашнее изгнание отсюда, либо теперешнее стремление вернуть его обратно.
Он и не пытался разыскивать Бланку в приемном отделении, знал, что там ее не найти, стоит ей почувствовать, что ее где-то подстерегает беда, она тотчас убегает, скрывается. Где тут ее теперь найдешь? Темеш, которая ему иногда писала, сразу сообщила, что Элекеш выгнал Бланку из дому и с нею даже не видится, однако Темеш не знала ее нового адреса; она так рассердилась на нее из-за Балинта, что даже не интересовалась ее судьбой. Впрочем, Темеш и сама уже не жила у Элекешей, еще в год замужества Ирэн она нашла себе место в одном школьном интернате, и теперь ведала там кухней. Сперва Балинт отправился к ней, сам разыскал ее в огромном здании, – ввиду происходящих событий учащимся в классах не сиделось. Спросил, не тревожно ли ей. Темеш посмотрела на него в недоумении, словно не понимая, с чего бы ей беспокоиться. По безучастному виду женщины он почувствовал, как сильно она изменилась, его реабилитации она не только не оценила, но, по всей видимости, даже не очень доняла, что это значит; когда он вошел, она узнала его не сразу, да и потом не выказала особой радости или волнения, была рассеянна, быстро утомлялась и робела. Балинт любил Темеш, всегда чувствовал ее неустроенность, причем не как ребенок, а как взрослый мужчина, с тех пор как за ее положением дальней родственницы и домработницы уже угадал, что, собственно, привязывало ее к майору. Теперь он разочарованно сидел возле нее, сам не понимая, чего от нее хочет, во всяком случае – кроме того, что уже узнал. Он пробыл у нее недолго и пошел к Элекешам. Темеш на прощание сказала ему, что у нее пропал сон, плохо и с желудком, но не пригласила зайти, когда он закончит дела.
