- Я сдаюсь, - сказал Джон.
- Это хорошо, - сказала Матушка. - Долго тебе пришлось идти, а я бы тебя перенесла за одну минуту. Но ничего, хорошо и так.
- Что мне делать сейчас? - спросил Джон.
- Снять свои лохмотья, - ответила Матушка. - Вон, друг твой уже разделся! А потом - ныряй в пруд.
- Я не умею нырять, - сказал Джон.
- Уметь тут нечего, - сказала Матушка. - Когда ныряешь, как раз и не надо ничего делать.
- Только не пытайся сохранить жизнь, - улыбнулся Виртус.
- Что ж,- сказал Джон, - если все одно, я просто прыгну.
- Совсем не все одно, - сказала Матушка. - Прыгнув, ты можешь сильно ушибиться, да и не нырнешь. глубже. А тебе надо попасть как можно глубже, ибо с этой стороны ты не вынырнешь. В скале - проход, и кончается он далеко отсюда. Туда и выйдешь, прямо на землю.
- Они заманили меня сюда, чтобы убить, - подумал Джон и все-таки стал раздеваться. Снимать ему пришлось немного, одни лишь грязные лохмотья, но кровь на них запеклась, и отодрать их было трудно. Когда он разделся, Матушка подвела его к пруду, у которого уже стоял Виртус. Спускаться пришлось дольше, чем он предполагал. Дойдя до края, он хотел нырнуть прежде, чем испугается, но сама эта мысль была такой горькой, что ему показалось, будто самое плохое позади, и он уже в воде. Однако он стоял на берегу, все по эту сторону. И тут с ним случилось странное: он услышал голоса теней.
- Еще не поздно, - сказал старый Умм. - Вернись ко мне и это исчезнет, словно сновиденье.
- Неужели ты можешь расстаться со мной навсегда? - сказала Лирия. - Я знаю, сейчас я тебе ни к чему, но навсегда?.. Подумай!
- Неужели об этом ты и мечтал? - сказал Блазн. - Где тут твой остров? Вернись ко мне, и я спою.
- И не стыдно? - сказал Болт. - Какой же ты после этого мужчина?
- Надеюсь, - сказал Сигизмунд, - ты знаешь, что это? Религиозная меланхолия. Если ты нырнешь, ты вынырнешь безумным.
- Позаботься о себе, - сказал Трутни. - Умеренное благочестие украшает жизнь, но этот максимализм... Где твой вкус?! Уволь, не понимаю.
- Что за атавизм! - сказал Гумани. - Ты просто увиливаешь от дела. В конце концов, нырять гораздо легче, чем строить.
- Дорогой мой, - сказал Плюш, - одумайся, очень тебя прошу! Не бери на себя лишнего. Эти порывы, знаешь ли, не доведут до добра. Поосторожней, мой тебе совет, попроще, я бы сказал - помягче.
И тут заговорил Виртус:
- Решайся, Джон. Чем дольше мы тут стоим, тем нам хуже.
И Виртус нырнул, и исчез из виду. Я не знаю, как решился Джон и что почувствовал, но он тоже потер руки, закрыл глаза и нырнул - не очень ловко, однако головой вперед.
