— Kennst du das Land, wo die Citronen blühen?
«Безнадежно», — говорю, ибо злодей-корреспондент, полакомивший меня известием о названной территории, увы! не сообщил мне ее точного адреса. Поэтому я решился вот на что:
Совершу я подвиг трудный —
Я добьюсь-таки в свой век,
Как зовут сей город чудный,
Чудный город (имярек)?
Брошу стих, литературу,
Лишь бы в мой попасть мне рай, —
И взмолюсь я помпадуру:
«Дай мне должность! должность дай!
Я не жажду блеску света,
Гонор чужд моей груди:
Ты исправником поэта
В захолустье посади!»
А как вы думаете, примет ли он меня на службу? С гордостью полагаю, что примет, ибо при своем навозном благополучии не может убояться встретить в моем лице непрошеного обличителя.
А вот в захолустье г. Якутска, так там, надо полагать, далеко не все благополучно. Я вывожу это смелое заключение из следующего трагикурьезного факта, сообщаемого якутским корреспондентом в газету «Сибирь»:
«У нас теперь идет большая облава на корреспондента „СПб. Газеты“. Достанется же ему, буде несчастного отыщут!»
Поверите ли? — у меня просто дух замер, что называется, когда попались мне на глаза эти зловещие, ужасные строки. Ведь шутка сказать — облава! Кабан он или волк, что ли? Неужели же, — подумал я с невольным содроганием в собственном животе, — попадут, наконец, обыватели на след этой жертвы да так-таки кишки выпустят?! У меня после этого даже аппетит пропал на целые сутки; всю ночь в голове моей хаотически слагались и перепутывались какие-то беспорядочные звуки и созвучия, лишь перед самым рассветом получившие уже до некоторой степени приличный рифмованный облик. Я босиком соскочил с постели и отчаянно продекламировал:
Рога трубят. Идет облава…
Везде расставлены посты;
Народ смиреннейшего нрава —
Бегут на лыжах якуты.
— Ату его! — кричит фискальство,
Завидя жертвы бледный лик;
Но инородцы — вот канальство! —
Как на смех стали все в тупик.
Они сперва предполагали,
Что ловят зверя, — а теперь,
Как чудо прессы увидали,
Смекнули разом: нет, не зверь!
Дикарь упрям; ничье нахальство
Не сломит смысл его простой…
И обозленное фискальство
Ушло пристыженно домой.
Теперь перенесемся на другое благодушное место, или в один, тоже не совсем благополучный уголок, именуемый селом Медведевским, Барнаульского округа. А побывать там следует, хотя бы только потому, что нас даже и не приглашали туда… во имя печати. Дело в том, что в этом селе неудержимо свирепствует некий священник Т — ов. Вот как выражается о нем местный корреспондент «Сибирской Газеты» (ох, уж эти мне корреспонденты! куда их только нелегкая не заносит!):
