— Вы смеетесь, между тем как сами совершенно не поняли того, что я сказала! — заметили ему с маленькой досадой, — а я сказала, кажется, очень ясно, что всякая женщина, кто бы она ни была, может быть независима, если разумно захочет этого… Скажите же вы мне теперь: разве может кто-нибудь разумно захотеть воли, не понимая ее истинного смысла? Вы, может быть, можете?!
«Сердитая какая, бестия!» — подумал Аргунов и сказал:
— Но растолкуйте мне, пожалуйста, кто же или что разовьет простую крестьянку до такого понимания?
— Это уже не наше с вами дело, а ее: мало ли что бывает в жизни!
— А все-таки, по-моему… — хотел было возразить Андрей Александрович.
Но в эту самую минуту вошла Русанова. Она принесла на подносе кастрюлю с горячей водой и откупоренной бутылкой лафиту и осторожно поставила все это на стол перед диванчиком или, вернее сказать, перед Аргуновым, которого она и поприветствовала еще раз:
— Здравствуйте, барин!
Аргунов поздоровался с ней рукой.
— Да! Ведь вы уж знакомы, кажется? — заметила ему вскользь хозяйка, указав глазами на Русанову и как-то особенно мило обрадовавшись их рукопожатию. — Что так долго, Маша? — обратилась она ласково к вошедшей.
— Извините, барыня, — начала было та.
Но хозяйка остановила ее нежным упреком, покачав головой:
— А помните, Маша, что я вам говорила на той неделе в среду?
Русанова заалелась как маков цвет.
— Простите уж меня на нонешний-то раз! Забыла! — сказала она покорно, но с достоинством своего рода.
— Ну, хорошо, так и быть, прощаю, — будто ради гостя! — рассмеялась хозяйка. — Приносите же вы нам теперь стаканчики, Маша! — попросила она.
Русанова вышла.
— Что это вы заметили ей про среду на той неделе? — спросил Аргунов у хозяйки, воспользовавшись этой минутой:- не секрет?
— Любопытный вы какой! Нет, не секрет. Я никак не могу приучить ее называть меня и всякого по имени и в ту среду прибегла к решительной мере, то есть объявила ей, что за каждую такую ошибку — не буду: во-первых, учить ее на другой день, а во-вторых, не стану говорить с ней целое утро: она ко мне так привыкла и так любит учиться, что это ей покажется очень тяжело.
— Так вы и ее учите?
— Да, уделяю ей каждый день полчаса времени.
— Чему же вы ее учите?
— Всему понемножку, как придется…
— И она делает успехи?
— Большие даже.
— А как она вас называет по своему-то?
— Вы слышали: «барыней» называет, а вас — «барином». Я, надо вам сказать, не могу слышать равнодушно этих названий!
