Серьезное лицо Матова сверкнуло его обычной, неуловимой улыбкой.
— Пожалуйста, продолжайте, князь, — попросил он вместо отлета. — Ваша необыкновенная тетушка решительно заинтриговала меня уже теперь. Дальше, вероятно, будет еще интереснее.
Князь Львов-Островский молча позвонил.
— Подай еще сюда бутылку такого же вина, — обратился он к вошедшему слуге.
— Так вот-с, каков был этот субъект в двенадцать лет, — продолжал князь, залпом допив свой стакан и повертывая его между пальцами. — И ведь представьте, взбалмошную девочку даже не наказали за подобную выходку; мне же еще и выговор сделали, зачем я к ней приставал…
В голосе рассказчика послышалось легкое раздражение.
— Вы действительно были отчасти и сами не правы, — заметил Матов.
— Да, да, разумеется, я был не совсем прав, — поспешил согласиться князь. — Можешь идти, — обернулся он к слуге, поставившему в эту минуту на стол новую бутылку вина и ожидавшему, по-видимому, дальнейших приказаний, — я позвоню, если нужно.
Слуга торопливо вышел.
— Дело в том, любезный доктор, что, сделай она то же самое кому-нибудь другому, а не мне, ее непременно, по крайней мере, удалили бы за такую штуку с балкона в детскую, — снова заговорил князь Львов-Островский, подливая вина Матову. — Вот до чего простиралось враждебное отношение Белозеровых к нашему семейству; я только потому и упомянул о безнаказанности. С того времени или, лучше сказать, с того до сих пор памятного мне лета я никогда больше не посещал уже их дома, точно так же, как и мой отец; матушка только ездила к ним раз в имение, и то по своим делам. От нее мы узнали, что прекрасные качества Жени, несмотря на пошедший ей тогда пятнадцатый год, принимают все более резкий и далеко уже не столь безопасный характер; над ним стали призадумываться теперь даже ее снисходительные родители. Так, например, она пропадала иногда бог весть куда на целый день из дому, водила какие-то странные отношения с заводскими рабочими и даже, говорят, раза два ночевала на покосе вместе с бабами и мужиками, откуда уже в третий раз принуждены были, наконец, увести ее насильственно домой. Мало того…
— Извините, я перебью вас на минутку, — сказал Матов. — Вы сейчас упомянули о заводских рабочих, стало быть, у Белозеровых тут же в имении был и завод?
— Да, да, большой железный завод.
— В какой же это местности? — полюбопытствовал доктор.
— Вот и видно сейчас, что мне никогда не суждено быть сколько-нибудь сносным беллетристом, хотя с детства я питал сильную наклонность к этому искусству, — весело засмеялся князь, — совсем позабыл описать вам место действия моего рассказа, а ведь это, кажется, требуется прежде всего. Видите ли, любезный доктор, Белозеровы жили в имении, селе Завидове или Завидовке, как попросту его называют там, а собственно завод их находится в полуверсте от него. Разве вы никогда не слыхали о Завидовском железном заводе?
