— Да больше ничего и не надобно, — ответила ему княгиня, — только доставить ее к пану Сапеге, а уж пан воевода не откажет мне в том, чтобы взять ее под свое покровительство.
Она протянула рыцарю руку, которую он поцеловал весьма почтительно, и сказала ему на прощанье:
— Будь же осторожен, пан, будь осторожен! Не смотри на то, что врагов нет в этом краю.
Последние слова смутили Кмицица; но некогда было ему подумать над ними, потому что его тут же поймал староста.
— Что ж, дорогой мой, — весело сказал он ему, — увозишь из Замостья его главное украшенье?
— Да, но по вашей воле, — возразил Кмициц.
— Стереги же ее хорошенько. Лакомый это кусочек! Всяк бы рад отбить ее.
— Попробуй только! Сунься! Я дал княгине слово кавалера, а слово для меня вещь святая!
— Ну, это я только так, в шутку сказал. Нечего тебе бояться и соблюдать особую осторожность.
— И все-таки я попрошу у тебя, вельможный пан, какую-нибудь крытую карету, обшитую железом.
— Да хоть две тебе дам! Но ведь не сейчас же ты едешь?
— Нет, нет, я тороплюсь! И так уж тут засиделся.
— Тогда отправь сперва своих татар в Красностав. А я нарочного туда пошлю, чтобы там для них все приготовили, а тебе своих солдат дам, они проводят тебя до самого Красностава. Ничего дурного тут с тобой не может случиться, мои это земли. Отборных немецких драгун дам тебе, народ это смелый, и места здешние они знают. Да и дорога до самого Красностава прямая, как стрела.
— А зачем мне тут оставаться?
— Подольше с нами побудешь, гость ты у нас желанный, я бы год целый рад тебя не отпускать. К тому же за табунами послал я в Переспу, может, и для тебя найдется скакун, что не выдаст, поверь мне, в бою!
Кмициц быстро взглянул старосте в глаза, затем, словно приняв вдруг какое-то решение, сказал:
— Спасибо, я остаюсь, а татар ушлю вперед.
И он тотчас отправился отдать распоряжения.
— Акба-Улан! — сказал он татарину, отведя его в сторонку. — Надо вам в Красностав идти по дороге прямой, как стрела. Я останусь здесь и в путь двинусь завтра с солдатами старосты. Послушай же, что я тебе скажу: в Красностав вы не ходите, а в ближнем лесу, недалеко от Замостья, притаитесь так, чтобы живая душа о вас не прознала, а как услышите выстрел на дороге, тотчас бросайтесь ко мне. Какую-то пакость хотят мне тут устроить.
— Твоя воля! — ответил Акба-Улан, прижав ладонь ко лбу, губам и груди.
«Я тебя, пан староста, насквозь вижу, — сказал про себя Кмициц. — В Замостье ты сестры боишься, вот и хочешь похитить девушку да поселить где-нибудь поблизости, а из меня сделать instrumentum
