Часто, записав гитарную партию, Джон возбужденно спрашивал меня: «Тебе нравится? Тебе нравится?»
Мне нравилось, как он играл, и я так и говорила ему. Услышав мою похвалу, он, светясь улыбкой, брал гитару и снова начинал играть.
В конце вечера Джон в третий раз за эту неделю заявил мне, что хочет ехать со мной домой.
«Нет, Джон», — сказала я.
«Мы вызовем такси до твоего дома».
«Мы отвезем тебя домой в лимузине».
«Лимузина нет… Он отпущен.» Джон дико уставился на меня.
«Я вызову другой.»
«Ты же знаешь, как долго придется ждать. Поедем на такси.»
Джон взял меня за руку и вывел из студии на улицу. Была жаркая августовская ночь. Восьмая авеню была почти безлюдна, и очень мало автомобилей ехало на окраину города. Наконец, появилось такси, и мы остановили его.
«Нам нужно два», — сказала я.
«Ты не можешь поехать домой одна, и я не хочу стоять на этой ебучей улице один. И тебя не хочу оставлять одну. Садись.» Джон впихнул меня в такси. Закрыв дверь, он сказал: «Скажи водителю свой адрес.»
«Мы поедем в Дакоту.»
Джон вдруг вышел из себя и заорал: «Ни хуя подобного! Я поеду к тебе домой.»
Водитель посмотрел в зеркало и начал вглядываться в лицо Джона. Внезапно он обернулся, с изумлением глядя прямо на Джона Леннона. «Скажи ему, где ты живешь», — приказал Джон. Я всегда боялась оказаться вовлеченной в публичный скандал с кем бы то ни было, а с Джоном это было особенно не желательно. Я видела, как таксист ухмыляется в зеркало, как будто ему было отрадно видеть, что даже у Джона Леннона бывают трудности с тем, чтобы какая — нибудь девчонка дала ему свой адрес.
«Восемьдесят девятая и Третья», — выпалила я. Я не дала точный адрес, надеясь, что доехав до своего перекрестка, как — нибудь уговорю Джона ехать в Дакоту. Доехав до своего квартала, я сказала водителю ехать дальше в Дакоту, но Джон не согласился. «Я провожу тебя до двери.» Он заплатил таксисту, и мы вышли из машины. «Где ты живешь?» — снова спросил он на углу улицы. «Нам нужно взять для тебя такси», — ответила я. «Я хочу проводить тебя до двери». «Ладно, Джон, хватит. Давай возьмем такси, и ты поедешь домой.» Джон снова заорал: «Мэй, я хочу проводить тебя до двери!» Мне стало страшно, что если я буду продолжать сопротивление, Джон еще больше расшумится. И я пошла к своему дому, ничего не говоря, надеясь, что, немного пройдя в безмолвии, он успокоится, и я смогу уговорить его поехать домой. Когда мы подошли к дому, я посмотрела на него, чтобы сказать «спокойной ночи». Джон открыл мне входную дверь. «Мэй, — сказал он очень тихо, — я поднимусь с тобой по лестнице.» «Йоко внушила тебе какие — то идеи, которые не верны», — спокойно ответила я. «Я хочу подняться с тобой по лестнице, потому что хочу этого. И Йоко тут ни при чем. Совершенно ни при чем. Все, что сделала Йоко — это сказала тебе правду. Понятно? Йоко очень умная и знает, что ты нравишься мне. Вот и все.» Джон пристально посмотрел на меня. Он явно не собирался уходить. «Ну ладно, Джон, — сказала я тихо. — Но только на несколько минут.»
