«Йоко там?»
Я передала ей трубку, а затем встала и вышла из кухни. Мне не хотелось слышать, как она уговаривает его поехать в студию. Через несколько минут она вошла в мой кабинет. «Сегодня в студию не пойдете. Ты можешь ехать домой, Мэй.»
Медленно шагая по Западу Центрального Парка, я пыталась проанализировать все, что произошло в тот день. Я чувствовала какое — то оцепенение. Мне приходилось распутывать всякие затруднения — это была моя работа — но предложение Йоко выходило за грани всех моих пределов.
Ожидая автобуса, я думала о том, чтобы уволиться. Мне не хотелось увольняться. Я очень любила Джона и Йоко. Я также понимала, что такую интересную работу мне нигде больше не найти. И — если бы я уволилась — не сочтет ли Йоко необходимым испортить мою репутацию, чтобы никто не поверил мне, если бы я стала обсуждать с кем — либо ее «предложение»? Что она сказала бы в ответ на запросы о рекомендациях? Я думала, что Йоко, всегда бывшая экстремистом, имела силу и волю на то, чтобы сделать затруднительным для меня найти работу где — то в шоу — бизнесе, если бы она посчитала, что я предала ее тем, что ушла. Я решила держаться до конца, сколько возможно.
На следующее утро планы Йоко не переменились. Ровно в девять сорок пять она вошла в мой кабинет. «По — моему, сегодня все случится. Вечером вы с Джоном поедите в студию». Она сладко улыбнулась. «Ни о чем не беспокойся.»
Снова я занималась работой, все время размышляя, что она скажет мне еще, но Йоко оставила меня в покое до конца дня. Я стала думать, что ее отсутствие значит то, что Джон заартачился, и постепенно стала успокаиваться.
К концу дня Джон вошел в мой кабинет. «Вечером поедем в студию», — сказал он спокойно. Это походило на обычную работу: ничего не говорило в нем о том, что у него на уме есть что — то еще кроме работы, а его профессиональный тон указывал на то, что драма окончена. Я подумала, что Джон и Йоко как — то преодолели все это, и я с облегчением и благодарностью стала собирать листки с текстами песен Джона, сигареты и взяла из ящичка для мелких расходов немного денег на случай, если мне придется купить что — нибудь Джону во время записи. Затем я позвонила привратнику, чтобы удостовериться, ждет ли нас лимузин.
Когда я выходила из своего кабинета, Джон был уже у входной двери. Мы вышли из квартиры и вызвали лифт. Ни один из нас не проронил ни слова. Когда подошел лифт, мы оба вошли в него. Как только двери закрылись, Джон повернулся ко мне, схватил и прижал к себе, обхватил мое лицо руками, прижался ртом к моим губам и стал целовать меня. «Я мечтал об этом весь ебучий день», — сказал он.
